Приключения 1968
Шрифт:
Сквозь широко раскрытую дверь, высоко над черно-зеленым обрывистым хребтом, среди ваты облаков, им был виден конус вулкана Вольского. Он казался игрушечным, и дымок над ним извивался тоненькой папиросной струйкой.
— А как он выглядит сам, так сказать, живой вулкан? Вы с ним знакомы, Андрей Михайлович? — спросил Маршан.
— Видеть пришлось на конференции, — ответил Басов, — седой, волосы назад зачесаны, нос с горбинкой, ростом невысок, но человек заметный.
— Вероятно, в основном своим титулом, —
— Он же изучал все вулканы мира! — вступился Борис, помня, что в учебнике геологии Вольский упоминался часто и всегда с почтительными эпитетами.
Басов поспешно поручил хозяйственные дела Илье и Борису, а сам засел за конспекты. Он был встревожен — неожиданно все это и не вовремя! Не успел он еще разобраться, пообвыкнуть на новом месте. Начнутся разговоры, легко попасть впросак.
Уже кончился день, а он все читал и повторял почти как перед экзаменом.
— Я пошел, — небрежно сказал Маршан, направляясь к выходу.
Басов хмуро посмотрел ему вслед. Опять! Каждый вечер куда-то исчезает, является под утро. Словно почувствовав осуждающий взгляд, Маршан повернулся, пробормотал:
— Кстати, чтобы не изумлялись моим исчезновениям, сообщаю, что встретил здесь знакомую.
Он ушел, сутулясь, ругая себя за дурацкую застенчивость, которая помешала ему сказать сразу, да и сейчас заставила вильнуть. Ведь фраза «встретил знакомую» подразумевает что-то случайное, а он приехал бы сюда, даже не будь этой темы. Два года писем, ожидания — и такая дурацкая фраза!
Он шел торопливо и невольно снова и снова вспоминал все, что было сказано и недоговорено за эти четыре вечера.
Конечно, она его совсем не ждала, ведь он писал только так, общими фразами, что, может быть, когда-нибудь в отпуск приедет взглянуть на экзотику (а заодно и на нее).
Как она обрадовалась! И сразу вся сжалась — он это ясно почувствовал. Они говорили торопливо, перескакивая с темы на тему. Только о Викторе ничего не было сказано.
Когда прощались, в тот первый вечер, он сказал, глядя в землю:
— Все ясно, как кофе. Товарищ Гейне это сформулировал точно: «Она была достойна любви, и он любил ее, но он не был достоин любви, и она не любила его».
— Ясно только, кто настоящий друг, самый добрый, — ответила Катя.
Больше этой темы не касались.
Катя дежурила по ночам, и они сидели вдвоем в сейсмической станции, похожей на дот. Болтали, вспоминали, смеялись почти как прежде, но иногда наступали томительные паузы. Тогда Илья начинал интересоваться техникой, а Катя просвещала его в области сейсмики.
Самописцы сейсмографов чуть дрожащей рукой выводили черные линии.
Катя то и дело на них поглядывала. В любой момент перо могло запрыгать, сообщить о толчках, угрожающих спокойствию земли и воды. Тогда дорога
— С тех пор как работает наша станция, люди здесь стали куда спокойней, а раньше о цунами не забывали и во сне. — Помолчав немного, она добавила: — От сознания этого и мне легче жить…
Илья сидел возле вертикального сейсмографа, рядом с Катей. Сердце так стучало, что он с опаской поглядывал на самописец. Линия оставалась ровной, его потрясения не угрожали спокойствию планеты.
— Приезд Вольского, наверно, нас задержит. Я рад, — сказал он.
— Я тоже рада. — И, словно боясь чего-то, она пояснила: — Вольский — наш главный шеф.
Оказалось, что приезд Вольского — событие не только для геологов. Поселок, рыбокомбинат, школа — все опустело.
Этот поселок, говорят, занимает одно из первых мест по числу дней, когда «полеты» отменены по метеоусловиям.
Повезло — день выдался редкостный, безоблачный.
И вот показался вертолет.
Человек, которого все ждали, сидел у окна и смотрел в даль не отрываясь. Он возвращался туда, где провел незабываемые дни, где — вулкан, ставший его бессмертием. Он плотно сжимал губы, и только левая щека, чуть подергиваясь, выдавала его волнение.
Директор первым побежал к вертолету. Басов устремился за ним, но его оттерли. Вперед выпустили девочку с огромным белым бантом и букетом парниковых цветов. За ней почетным эскортом двинулись три учительницы, как на подбор нарядные и красивые.
Вольский выходил, буднично держа в руках чемодан и рюкзак. Видимо, он не ожидал такой встречи и перестроился мгновенно — улыбнулся, поцеловал девочку в обе щечки, а затем охотно повторил это и с почетным эскортом. Фотолюбители запечатлели все это и на фоне вулкана и без фона.
Директор рыбокомбината Стебаков предложил обширную программу — осмотр цехов и поселка, поездки на корабли к китобоям и краболовам. Помимо гостеприимства — «мы вам все покажем», он просил и о консультации: воды горячих источников комбинату уже не хватало.
Басов был уверен, что человек, создавший столько научных трудов, дорожит каждой минутой, целеустремленно делает только то, что для него важно. Поэтому он ожидал, что Вольский отметет все, кроме консультации. Но тот ни от чего не отказывался и лишь объединил так, что программа стала выполнимой за три дня. Вольский везде направлял разговор на интересующие его темы, и оказывалось, что смотритель маяка знает, где недавно пробились горячие источники, а краболовы сами видели, как со дна залива фонтаном била лава (как раз там, где предполагался разлом). Пионеры показали ежа, который всегда из дому убегает, перед тем как земля задрожит.