Приключения Буратино (тетралогия)
Шрифт:
Даниэлю ничего не оставалось, кроме как согласиться.
Амир откинулся на спинку стула и убрал руки за спину.
– Тогда всё! Всё остальное – это подвиды этих трёх основных аргументов против бессмертия.
– Не может быть. Подожди! – Даниэль даже пощёлкал пальцами. – Мне надо подумать…
– Конечно-конечно. Жду. Давай, накидывай. Только не спеши, пожалуйста, – великодушно разрешил Амир.
– А я вот, что думаю, – сказал писатель с серьёзной миной. – Человека с детства готовят к смерти и настраивают против вечной физической жизни. Все бессмертные сказочные персонажи ущербны морально
– Изначально, природой, организм человека рассчитан на тридцать пять лет, – подхватил Амир. – Именно столько, в лучшем случае, жили наши пещерные предки. Механизм смерти зашит в человека на биологическом и интеллектуальном уровне. Пока человек мог охотиться и обеспечивать себя пищей, он был нужен своему племени, когда терял хватку и зубы – ему становилось грустно от осознания своей бесполезности, и он умирал. Тысячелетиями учились оттягивать сей трагичный конец. Сейчас в среднем живут восемьдесят. Так почему не пойти дальше?! Вы сначала попробуйте жить вечно, потом говорите. Никто ж не пробовал. Не понравится – всегда есть выход, вечная жизнь – это не приговор…
– Кстати о приговорах. Представляете пожизненное заключение? Для бессмертного это, пожалуй, похуже смертной казни, – заметил писатель.
– Эту сказку мы знаем. Тоже арабская. Про джинна в лампе, – напомнил Даниэль.
Глава 4.
Ещё через неделю в том же составе снова бродили они по Иерусалиму. Уже посидели в ресторане, отобедали в компании ставшего традиционным кальяна, погуляли, беседуя, и находились теперь в процессе перемещения к месту, где можно было бы как следует промочить горло.
Именно в этот вечер палестинцам надоело просто запускать ракеты, как тарелочки для стендовой стрельбы, чтобы израильтяне могли убедиться в меткости своих лазеров. Интифада 34 приобрела более серьёзный характер: к обстрелам добавились теперь вспышки народного арабского бунта на местах, ничуть не более осмысленного и не менее беспощадного, чем русский. В городах со смешанным арабо-иудейским населением по улицам носились толпы молодых арабов, били евреев и громили еврейские магазины, кафе и рестораны. Евреи очень быстро поняли, что должны что-то противопоставить этой угрозе; по улицам стали носиться толпы молодых евреев, бить арабов и громить арабские магазины, кафе и рестораны.
34
Интифада – эскалация вооружённой борьбы палестинских арабов против Израиля. Война.
Полиция была бессильна в этой ситуации. Блюстители порядка скромно стояли в сторонке, нервно курили и держали рабочую руку у кобуры. Редкие герои, которые пытались исполнять свои обязанности по служебной инструкции, имели абсолютно равные шансы огрести от любой из враждующих сторон. И огребали. Страшно. Часто камнями. И имели потом возможность обсуждать тяготы несения службы по охране порядка с соседями по палате реанимационного отделения.
Три
– Малыш, внимание! По улице Султана Сулеймана из Восточного Иерусалима навстречу вам двигается толпа арабских погромщиков. Если не свернёте, встретите их через три-четыре минуты.
Малыш ощутил противный холодок под ложечкой и начал лихорадочно искать не вызывающий подозрений предлог для того, чтобы свернуть с опасного пути… Но в голову, как назло, ничего не приходило. Тут он увидел вывеску бара впереди через дорогу. Он подумал, что в помещении будет всё-таки безопасней, чем на улице, и остановился.
– Господа! А нам обязательно идти в этот ваш кабак? Я что-то устал сегодня. Давайте посидим… вот здесь, например.
И он указал на бар.
– Ты с ума сошёл, Даниэль? Это для миллионеров, туристов и лохов. Кружка пива полтинник стоит! – урезонил его Бронфельд.
– Я угощаю! Мне сегодня премию дали, – соврал Малыш.
Араб посмотрел на него подозрительно.
– Вот всю премию здесь и оставишь. Потерпи, мы уже совсем рядом. А по поводу угощения – не забудь.
Малышу ничего не оставалось, как пойти за ними.
– Минута до столкновения, – безнадёжно констатировал Буратино.
Скоро они услышали топот и крики. Араб сделал знак остановиться и несколько секунд всматривался в толпу, которая перла на них прямо по проезжей части. В шуме стали различимы крики «Аллаху акбар!», лицо Амира стало жёстким.
– Спокойно. Бежать не надо. Я всё решу. Молчите и со всем соглашайтесь.
Справа от них была крепостная стена Старого Города, слева – здания, обнесённые сплошными каменными заборами.
Их уже заметили; от толпы отделилась группа человек в восемь и направилась прямо к ним.
– Активируй экстренный режим, – подсказал Буратино.
– Нет! – сказал Малыш. Он решил, что если превратится в супермена под воздействием чипа, то выдаст себя.
Араб глянул на него краем глаза.
– Без паники! Вы со мной.
Невысокий и поджарый, явно главарь этого подразделения, произнёс хрипло, приблизившись на расстояние вытянутой руки.
– Ас-саляму алейкум!
Он смотрел на Амира, сразу распознав в нём соплеменника.
– Ва-алейкуму салям, – ответил Амир спокойно, немного даже свысока.
– Скажите, уважаемый, что араб делает в обществе евреев? Разве вы не знаете, что идёт интифада и подобная компания не к лицу приличному человеку?
– Это хорошие евреи… – начал было Амир, но погромщик перебил его:
– Хороший еврей – мёртвый!
– Это хорошие евреи, – твёрдо повторил Амир, – они сочувствуют нашему освободительному движению.
– Если это так, пускай произнесут такбир 35 и мы разойдёмся с миром, – великодушно предложил главарь.
35
Такбир – формула возвеличивания, прославления бога на арабском языке в переводе означающее «Господь велик!»