Приключения Филиппа в его странствованиях по свету
Шрифт:
Туръ былъ по-крайней-мр на полтораста миль дальше чмъ, Парижъ отъ… отъ одного города, гд жилъ молодой джентльмэнъ, которымъ интересовалась миссъ Шарлотта Бэйнисъ: вотъ отчего, я полагаю, пришла она въ восторгъ, что ея родители ршились выбрать своимъ мстопребываніемъ боле обширный и ближайшій городъ. Притомъ она признавалась по секрету моей жен, что её мама и тётушка Мак-Гиртеръ вчно ссорились между собой; она предпочитала жить подальше отъ тётушки Мак-Гиртеръ. У ней никогда не было такого друга, какъ Лора, никогда. Она никогда не была такъ счастлива, какъ въ Булони, никогда. Она всегда будетъ любить всхъ въ нашемъ дом, всегда, всегда. Об эти женщины горли энтузіазмомъ «къ спасителю» бэйниской фамиліи, какъ они называли этого высокаго молодца, котораго я вызвался быть біографомъ. Лнивый плутъ
Мистеръ Филиппъ оставался недлю за недлей, объявляя моей жен, что она совершенный ангелъ, что держитъ его такъ долго. Бёнчъ писалъ изъ Парижа всё боле и боле восторженныя письма объ удобствахъ своей квартиры. Балы были особенно великолпны въ эту зиму; тамъ было нсколько старыхъ индійскихъ знакомыхъ — словомъ, они могли составить клубъ. Ршили, что Бэйнисъ подетъ осмотрть мстность. Онъ похалъ. Баронесса С*, самая изящная женщина, угостила его великолпнымъ обдомъ: генералъ былъ въ восторг. Бёнчъ отдалъ своихъ сыновей въ знаменитую школу, гд они учились всмъ современнымъ языкамъ — словомъ Бэйнисы отправились въ Парижъ не задолго передъ тмъ, какъ мы воротились въ Лондонъ.
Вы, безъ сомннія, замтилъ, какъ въ нкоторыхъ нжныхъ обстоятельствахъ женщины помогаютъ одна другой даже тамъ, гд имъ не слдуетъ помогать. Я сказалъ, что моя жена чувствовала эту нелпую симпатію къ молодимъ людямъ, о которой мы сейчасъ только говорили. Когда день отъзда Шарлотты приближался, эта несчастная, заблуждающаяся матрона брала двушку гулять въ какіе-то уединенные переулки и тихія улицы, и по самому странному стеченію обстоятельствъ большіе сапоги Филиппа непремнно оставляли свой слды возл маленькихъ женскихъ ножекъ. Что скажете вы, когда я сообщу вамъ, что я самъ, отецъ семейства, когда входилъ въ свой собственный кабинетъ, былъ встрченъ на порог Еленою, моей старшей дочерью, которая, протянувъ свои ручки передъ стеклянной дверью, въ которую я хотлъ войти, сказала мн:
— Вы не должны туда входить, папа; мама никому не приказала изъ насъ входить туда.
— Почему, позволь спросить?
— Потому, что дядя Филиппъ и Шарлотта говорятъ тамъ по секрету и никто не долженъ мшать имъ — никто!
Честное слово, не ужасно ли это? Позволю ли я бдному молодому человку украсть сердце у молодой двушки, у которой нтъ ни копейки? Буду ли я помогать этой непростительной интриг?
— Сэръ, говоритъ моя жена (мы воспитывались вмст съ дтства и я признаюсь, что я раза два сумасбродно волочился прежде чмъ сдлался врнымъ супругомъ) — сэръ, говоритъ она:- когда вы съ ума сходили о Бланшъ и клали письма къ ней въ дупло я видла эти письма, но никогда ихъ не трогала. Эти молодые люди нсколько побольше любятъ другъ друга, чмъ любили вы и Бланшъ. Мн не хотлось бы разлучить теперь Шарлотту съ Филиппомъ. Ужь слишкомъ поздно, сэръ. Она никогда уже не будетъ любить никого такъ, какъ любитъ его. Проживи она сто лтъ, она никогда его не забудетъ. Зачмъ бдняжечк не быть счастливой немножко, пока она можетъ?
Сквозь большое окно я вижу въ маленькой комнат дв фигуры у стола. У одной каштановые
— Бдняжечки, шепчетъ моя жена:- они разстаются завтра. Пусть ихъ наговорятся. Я уврена, что она выплачетъ вс свои глаза. Бдная Шарлотта!
Пока моя жена жалла миссъ Шарлотту такимъ патетическимъ образомъ и хотла уже прибгнуть къ носовому платку, изъ той комнатки, гд влюбленные ворковали, вдругъ послышался сначала громкій хохотъ Филиппа, а потомъ серебристый смхъ миссъ Шарлоты и эта молодая особа вышла къ намъ въ садъ, съ круглымъ личикомъ вовсё неорошеннымъ слезами, а румянымъ, свжимъ и весёлымъ. Шарлотта присдаетъ передо мною, а моей жен подаётъ руку и бросаетъ на неё ласковый взглядъ. Он удаляются, обвившись руками, какъ виноградная лоза обвивается вокругъ окна, хотя которая лоза и которая окно въ этомъ сравненіи, я не берусь ршить. Он входятъ въ дверь балкона, проходятъ черезъ гостиную и, безъ сомннія, выходятъ на улицу, а мистеръ Филиппъ вдругъ высовываетъ голову изъ окна верхняго этажа съ огромной трубкою во рту. Онъ не можегъ «работать» безъ своей трубки, говоритъ онъ, и моя жена вритъ ему.
Миссъ Шарлотта сдлала намъ опять маленькій визитъ вечеромъ, когда мы были одни; дти легли спать. Душечки! Шарлотта должна пойти поцаловатъ ихъ. Мистера Филиппа Фирмина не было дома. Она, кажется, вовсе этого не примчала и не сдлала ни одного вопроса о нёмъ. Мы были тамъ добры къ ней, такъ ласковы! Забудетъ ли она когда нибудь нашу доброту? Она была такъ счастлива — о! такъ счастлива! Она прежде не была такъ счастлива. Она будетъ писать очень часто и Лора будетъ писать постоянно — будетъ?
— Да, милое дитя! говоритъ моя жена.
Потомъ опять пошли поцалуи, а тамъ ужь пора возвращаться домой. Какой чудный вечеръ! Луна сіяетъ на пурпуровомъ неб, а звзды блещутъ міріадами.
— Прощайте, милая Шартотта; будьте счастливы!
Я схватилъ ея руку. Я почувствовалъ отеческое желаніе поцаловать ея круглое личико. Ея кротость, ея безыскусственная весёлость и добродушіе заставили насъ всхъ полюбить её.
— Постойте, моя милая! вскричалъ я съ любезностью: — я провожу васъ до дома.
Надо было бы вамъ видть тогда ея блое, круглое личико: какое плачевное выраженіе разлилось по нёмъ! Она поглядла на мою жену, а мистриссь Дора дёрнула меня за фалду.
— Что это значитъ, моя милая? спрашиваю а,
— Не выходи въ такую ужасную погоду. Ты простудишься, говоритъ Лира.
— Простужусь, душа моя! говорю я. — Помилуй, въ такой чудный вечеръ…
— О! какой же ты глупый! говоритъ Лора и начинаетъ смяться.
А миссъ Шарлотта уходить-себ отъ насъ, не говоря боле ни слова.
Филиппъ воротился черезъ полчаса. И знаете ли, я сильно подозрваю, что онъ ждалъ за угломъ. Еслибы это прежде пришло мн въ голову, я, конечно, не предложилъ бы миссъ Шарлотт проводить её домой.
Очень рано на слдующее утро встала моя жена и истратила, по моему мннію, очень много безполезнаго времени, хлба, масла, холодной говядины, горчицы и соли на цлую кучу сэндвичей, которые были завёрнуты въ «Пэлль-Мэлльскую газету». Эта страсть приготовлять разныя закуски на дорогу довольно странна въ женщинахъ, какъ-будто въ гостиницахъ и на станціяхъ желзныхъ дорогъ не довольно находится състныхъ припасовъ. Я отнёсъ сэндвичи въ контору дилижансовъ, откуда отправлялись наши друзья. Генеральша Бэйнисъ разсадила всхъ по мстамъ, указала генералу его мсто зонтикомъ и fouette cocher! Прощайте хорошенькая Шарлотта, съ вашимъ нжнымъ личикомъ, нжнымъ голоскомъ и добрыми глазками! Но позвольте спросить, почему мистеръ Филиппъ Фирминъ не пришолъ проститься?
Прежде чмъ дилижансъ тронулся, мальчики Бэйнисы поссорились и подрались, кому ссть наверхъ, на имперіалъ, но кондукторъ не пустилъ мальчиковъ туда, говоря, что оставшееся мсто занято однимъ джентльмэномъ, котораго они должны взять на дорог. Кто же это оказался? За городомъ этотъ джентльмэнъ вскочилъ на имперіалъ; его лёгкая поклажа была уже на дилижанс и эта поклажа принадлежала Филиппу Фирмину. А! вотъ почему они были тамъ веселы вчера — въ день разлуки, потому что они вовсе не разлучались. Клянусь по совсти, я во всю мою жизнь не слыхалъ о подобномъ неблагоразуміи. Да это врная нищета для того и для другого: они умрутъ съ голода!