Приключения Филиппа в его странствованиях по свету

Теккерей Уильям Мейкпис

Когда Пенденнисъ и его друзья писали въ этой газет, тонъ, принимаемый ими, забавлялъ, сердилъ, подстрекалъ, былъ популяренъ. Преемники ихъ подражали этому тону и, разумется, въ каррикатур. Работали они за весьма умренное вознагражденіе, но рлатили сами себ своею дерзостью и удовольствіемъ нападать на тхъ, кто былъ выше ихъ. Трое или четверо особъ не подвергались ихъ брани, но кто-нибудь непремнно каждую недлю привязывался къ столбу, и публику забавляли кривлянья этой жертвы, Писатели были неизвстные адвокаты, университетскіе студенты, учители, но перья ихъ были всемогущи и они каждаго учили его длу, бишопа на каедр, министра въ палат, капитана на квартердек, портнаго въ мастерской, жокея на сдл.

Помнитъ ли кто-нибудь, двадцать лтъ тому назадъ, появленіе одной книжечки, называвшейся «Трубный Звукъ» — книжечки со стихотвореніями, посвященными корнетомъ Кантерономъ, его товарищамъ-офицерамъ?

Труба его была довольно мелодична и корнетъ игралъ на ней небольшія арійки довольно граціозно и искусно. Но этотъ бдный Кантертонъ принадлежалъ къ лейбгвардейцамъ, а Филиппу Фирмину хотлось бы лишить жизни по-крайней-мр два эскадрона въ этомъ полку. Войдя въ комнату мистера Кассиди, Филиппъ нашолъ эту маленькую книжечку. Онъ принялся уничтожать Кантертона; онъ затопталъ его ногами. Никогда никто не писалъ такой убійственной статьи. А такъ случилось, что Мёгфордъ, издатель и редакторъ Пэлль-Мэлльской газеты, который всегда любитъ по-крайней-мр хоть одного отдлать порядкомъ, не имлъ въ эту минуту другой жертвы. Обзоръ Филиппа появился въ печати. Онъ никакъ не могъ удержаться, чтобы не дать намъ обдъ въ Гринвич по случаю своего усрха. О Филиппъ! мы жалли, что не степенный законъ доставилъ ему его первое вознагражденіе, а причудливая муза, за которой онъ волочился. Потому-что, по правд сказать, нкоторыя благоразумныя старыя головы мало видли достоинствъ въ его произведеніи. Слогъ его былъ грубъ, остроты тяжелы и дики. Теперь не къ чему разсуждать объ этомъ. Онъ увидлъ своё заблужденіе и развелся съ музою, за которую ему совсмъ не слдовало свататься.

Фредерикъ Мёгфордъ, котораго его короткіе знакомые прозвали «его превосходительствомъ» — кром этого маленькаго недостатка въ его характер, что онъ совершалъ систематическія литературныя убійства разъ въ недлю, былъ достойный предобродушный маленькій убійца, когда-либо существовавшій. Онъ принадлежалъ къ старой школ прессы. Какъ французскіе маршалы, онъ самъ проложилъ себ дорогу и сохранилъ странности и ухватки простого солдата. Онъ зналъ, что молодые люди смялись надъ его странностями и не обращалъ ни малйшаго вниманія на ихъ насмшки. Мёгфордъ зналъ всё, что происходитъ въ свт; и когда Кассиди принёсъ его превосходительству статью Филиппа, оказалось, что Мёгфордъ знакомъ съ исторіей Филиппа и его отца.

— Старикъ подцпилъ себ деньги молодого человка. Почти всё, до послдняго шиллинга, какъ слышалъ я. Молодой джентльменъ горячій, гордый, но добрый къ бднымъ. А отецъ никогда не былъ джентльмэномъ со всмъ своимъ изящнымъ видомъ и изящными жестами.

У Филиппа были друзья и покровители у Мёгфорда, о которыхъ онъ совсмъ не зналъ. Каждый годъ, мистриссъ Мёгфордъ имла привычку прибавлять въ міръ новаго Мёгфорда. Она была одною изъ самихъ регулярныхъ кліентовъ мистриссъ Брандонъ, и каждый годъ почти съ перваго прізда своего въ Лондонъ Ридли живописецъ снималъ портретъ со всего этого достойнаго семейства. Филиппъ и его болзнь, Филиппъ и его лошади, его пышность, Филиппъ и его разореніе составляли предметъ многихъ интересныхъ разговоровъ между мистриссъ Мёфордъ и Сестрицей; а такъ какъ намъ извстно пристрастіе Каролины къ этому молодому человку, то мы можемъ себ представить, что его хорошія качества ничего не теряли при этомъ. Когда появилась статья Филиппа въ Пэлль-Мэллской Газет, сидлка Брандонъ отправилась въ омнибус въ виллу Мёгфордовъ и явилась къ мистриссъ Мёгфордъ съ Газетой въ рукахъ и имла длинный и восхитительный разговоръ съ этой дамой.

— Моё мннье таково, Кассиди, говорилъ Мёгфордъ своему подчиненному: — что Фирмину лучше заняться законами и бросить этотъ писательскій вздоръ; но онъ лучше знаетъ что ему длать, а герцогиня (мистеръ Мёгфордъ имлъ привычку такъ въ шутку называть свою жену) знаетъ одну пожилую женщину, его пріятельницу, и герцогиня ршила, что мы должны помочь ему. Однажды, въ дни своего благосостоянія, Филиппъ вмст съ Джономъ Джэмсомъ былъ у мистера Мёгфорда. Живописецъ съ своимъ пріятелемъ гуляли въ воскресенье, зашли въ хорошенькій садъ и коттэджъ мистера Мёгфорда и были гостепріимно угощаемы хозяевами. мистриссъ Мёгфордъ показалось, что она никогда не видала такого красавца; она разбирала мысленно которую изъ своихъ дочерей отдать замужъ за него, и непремнно хотла угостить своего гостя шампанскимъ. Бдный Филь! между тмъ какъ онъ гордился своими литературными дарованіями и вообразилъ себя талантливымъ, онъ просто былъ предметомъ состраданія добрыхъ людей, которые знали его исторію и жалли о его несчастьи.

Мёгфордъ напомнилъ о себ Филиппу, когда они встртились посл появленія первой статьи мистера Филя въ Газет. Если онъ пойдётъ когда-нибудь гулять въ воскресенье по дорог въ Гэмпстидъ, мистеръ Мёгфордъ просилъ его вспомнить, что онъ всегда найдётъ у нихъ кусокъ говядины

и рюмку вина. Филиппъ, вспомнилъ некрасивую комнату, некрасивую семью и добрыхъ, достойныхъ людей. Потомъ онъ узналъ объ отношеніяхъ къ нимъ мистриссъ Брандонъ, сердце молодого человка смягчилось и наполнилось признательностью при мысли какъ это доброе, кроткое созданіе было способно оказывать ему одолженіе. Мы знаемъ наврно, что она не мало гордилась своимъ протежэ. Мн кажется, она воображала, что вся газета была написана Филиппомъ. Она заставила своего нжнаго отца читать её вслухъ, пока она работала.

Осенью друзья мистера Фирмина, мистеръ и мистриссъ Пенденнисъ, выбрали своею резиденціею романическій приморскій городъ Булонь и пригласили мистера Филиппа навщать ихъ, когда онъ будетъ въ состояніи отрываться отъ литературы и юриспруденціи. Онъ прізжалъ въ весёломъ расположеніи духа и забавлялъ насъ, передразнивая и описывая мистера Мёгфорда — его промахи, его доброе сердце.

Главнымъ нашимъ удовольствіемъ въ этомъ восхитительномъ город было глядть на прізжавшіе пароходы, и въ одинъ день, когда мы смотрли на это, Филиппъ перепрыгнулъ черезъ верёвки раздлявшіе насъ отъ прізжавшихъ пассажировъ, и съ крикомъ: «какъ ваше здоровье, генералъ?» привтствовалъ желтолицаго джентльмэна, который отступилъ назадъ и, по моему мннію, не очень былъ расположенъ отвчать на дружескія привтствія Филиппа. За генераломъ шла блдная дама, вроятно, подруга его жизни. Одна высокая молодая двушка и нсколько мальчиковъ и двочекъ шли за блдной дамой, на лиц которой, какъ мн показалось, выразился испугъ, когда джентльмэнъ названный генераломъ, сообщилъ ей имя Филиппа.

— Такъ это онъ? сказала дама, а высокая молодая двушка обратила пару большихъ глазъ на индивидуума, названнаго «онъ».

Генералъ оказался генераломъ Бэйнисокъ; блдная дама — генеральшей Бэйнисъ; высокая молодая двушка — миссъ Шарлоттой Бэйнисъ, старшей дочерью генерала, а другіе шестеро остальными членами бэйниской фамиліи. Я могу упомянуть теперь почему генералъ испугался, увидвъ Филиппа, и почему генеральша нахмурилась на него. На войн одинъ изъ храбрйшихъ людей, генералъ Бэйнисъ въ обыкновенной жизни былъ трусливъ и слабъ. Особенно онъ боялся своей генеральши, которая самовластно управляла имъ. Будучи опекуномъ Филиппа, онъ допустилъ его отца промотать деньги юноши. Съ ужасомъ узналъ онъ, что долженъ отвчать за свою неосмотрительность и безпечность. Долгое время не смлъ онъ сказалъ своей командирш объ ужасномъ наказаніи, нависшемъ надъ нимъ. Наконецъ, когда онъ осмлился сдлать это признаніе, я не завидую той сцен, которая должна была произойти между нимъ и его начальницей. Утромъ посл этого роковаго признанія, тогда дти собрались къ завтраку, мистриссъ Бэйнисъ разлила младшимъ овсяную кашу, а Шарлотта — старшимъ чай и кофе, потомъ мать обратилась въ своему старшему сыну Октерлони:

— Охъ, мой милый, генералъ объявилъ прекрасное извстіе сегодня.

— Вы купили пони, сэръ? спросилъ Оки.

— О! какъ весело! говорить Мойра, второй сынъ.

— Милый, милый папа, что съ вами? вскричала Шарлотта, заглядывая за газету, которую читалъ отецъ.

Виновный человкъ съ охотой сдлалъ бы саванъ изъ «Morning Herald» и скрылся бы подъ нимъ отъ всхъ глазъ.

— Весело то, мои милые, что вашъ отецъ разорился — вотъ что весело. Кушайте свою кашицу, малютки. Можетъ быть у васъ не будетъ завтра каши. Вашъ отецъ разорилъ насъ.

И она преспокойно вытерла носъ младшему ребёнку, который сидлъ возл нея, который былъ слишкомъ малъ, невиненъ и безпеченъ относительно порицанія свта, чтобы держатъ въ строгой чистот свой маленькій вздёрнутый носикъ и пухленькія щочки.

— Мы разорились и скоро будемъ умирать съ голоду, мои милые; и еслибы генералъ купилъ пони — а онъ способенъ на это, когда мы умираемъ съ голода — самое лучшее что мы можемъ сдлать, это — състь пони. Григоръ, не смйся! Умирать съ голода вовсе не смшно. Когда мы были въ Дундум, мы ли лошадиное мясо. Никогда въ жизни не ла ничего нжне. Шарлотта, вынь руки Джэни изъ мармелада! Мы совсмъ разорены, мои милые. Генералъ Бэйнисъ, по своей небрежности допустилъ доктора Фирмина промотать деньги, которыя были отданы на сохраненіе генералу. Филиппъ наврно потребуетъ этихъ денегъ отъ опекуна. Что можно ожидать отъ сына такого отца? Поврь, Шарлотта, сынъ такой же дурной какъ и отецъ; а вашего отца, бдняжечки! нельзя пускать ходить по улиц безъ того — чтобы кто-нибудь не поддерживалъ его. Сейчасъ споткнётся. Зачмъ я позволила ему хать въ Лондонъ безъ меня? Мы стояли тогда въ Кольчестер; я не могла хать по болзни твоего брата, Григоръ. «Бэйнисъ, сказала я вашему отцу: „если я пущу тебя въ Лондонъ безъ меня, ты попадёшь въ какую-нибудь бду!“ Онъ и попалъ въ бду. И черезъ его сумасбродство я съ моими бдными дтьми должна буду просить милостыню на улиц — а это жестоко, жестоко!