Приключения Гекльберри Финна [Издание 1942 г.]
Шрифт:
— Вот как ты должен поступить: возьми мой чемодан в свою бричку, как будто это твой собственный, и поезжай туда, но не скоро, чтобы ты не приехал раньше времени; через полчаса приеду и я. Ты сделай вид, что не знаешь меня. А что будет дальше, увидишь.
— Всё это хорошо, — ответил я, — но тут примешалось ещё одно обстоятельство, о котором, кроме меня, никто не знает. У твоих родственников находится негр, которого я желал бы освободить. Джим, старый Джим мисс Ватсон. Ты ведь знаешь его.
— Как! — воскликнул он. — Старый
Глаза его загорелись;
— Я помогу тебе освободить Джима! — сказал он.
— Ну, хорошо. Смотри только, когда зайдёт о нём речь у твоих родственников, ни ты, ни я о нём даже не слыхали. Ладно?
Порешив таким образом, мы переложили чемодан в мою тележку и разъехались. Конечно, я сейчас же забыл о том, что должен ехать тихо, и приехал на полчаса раньше, чем следовало. Старый фермер стоял в это время у дверей.
— Нет, это удивительно! — воскликнул он. — Кто бы мог подумать, что моя старая кобыла способна на такой подвиг! Теперь я её и за сто долларов не отдам. А было время, когда я хотел её продать за пятнадцать. Посмотрите, ведь даже не вспотела! Нет, это поразительно!
И, помогая мне вылезть из тележки, он всё время качал головой. Добрейшая душа был этот фермер! На свои собственные средства он выстроил школу, в которой учил детвору, и не брал ни гроша за ученье.
Через полчаса подъехал Том Сойер. Но ещё на расстоянии пятнадцати ярдов тётка Салли завидела его из окна.
— Кто-то приехал! — закричала она. — Кто бы это мог быть? Кто-то совсем незнакомый. Джимми, — обратилась она к одному из своих детей, — беги к Лизе и скажи ей, чтобы она принесла ещё тарелку супу.
Все бросились к дверям. Чужой человек здесь — целое событие, и им интересуются больше, чем жёлтой лихорадкой.
Том только ещё подходил к дверям, а бричка его скакала уже обратно. Мы все столпились у дверей, как стадо баранов. Том важно выступал вперёд, точно калькуттский петух. Он был одет очень франтовато, и присутствие многочисленного общества, приготовившегося внимательно слушать, очень воодушевляло его. Он необыкновенно важно и гордо подошёл к фермеру, снял шляпу и произнёс:
— Я имею честь говорить с мистером Арчибальдом Никольсом, не правда ли?
— Нет, милый мой, к сожалению, твой извозчик тебя обманул: ферма Никольса в трёх милях отсюда. Но ничего, войди сюда, войди!
— Извозчик уже далеко, я его не могу догнать теперь.
— Да, он уехал, а ты зайди к нам, молодой человек. После обеда заложим лошадку и отвезём тебя к Никольсу на ферму.
— О, я никогда не позволю себе так затруднять вас. Что значат для меня три мили! Ничего!
— Да, но мы не допустим, чтобы ты так ушёл. Вот хорошее бы это было гостеприимство! Нет, у нас на юге так не поступают. Войди же, пожалуйста.
— Прошу тебя! — прибавила тётя Салли. — Нам это не доставит хлопот, напротив — одно удовольствие. Ты должен остаться. Ведь тут не близко —
Том ещё некоторое время жеманился, наконец вежливо выразил свою благодарность и вошёл в комнату. Он объяснил, что приехал из Гиксвилла и зовут его Вильям Томсон. За обедом он безумолку болтал о Гиксвилле, о тамошних жителях, о себе самом, о своём путешествии.
«Всё это хорошо, — думал я про себя, — но как он поможет мне выбраться из моей беды, не понимаю».
Вдруг, среди разговора, он вскочил и… чмок тётю Салли в самые губы, затем важно откинулся на спинку стула, как будто ничего не случилось, и продолжал разговаривать. Как ужаленная вскочила тётя Салли, вытерла рот рукавом и набросилась на Тома:
— Ах ты, бесстыжий щенок!
Он притворился обиженным:
— Милостивая государыня, я изумлён…
— Ты изумлён! Ах ты, бестия! С удовольствием я взяла бы сейчас палку. Как ты осмелился меня поцеловать? Что же ты думал при этом?
Но Том невинно отвечал:
— Что я думал? Уверяю вас, что у меня не было никакого скверного умысла. Я… я думал, что это вам будет приятно…
— Ну нет, погоди, полоумный мальчишка!
Она схватила веретено и набросилась на Тома.
— С какой стати ты подумал, что это может быть мне приятно?
— Я не знаю, право. Но… но мне сказали…
— Тебе сказали? Кто мог тебе это сказать? Разве есть ещё такой же сумасшедший, как ты?
— Да все, все говорили мне…
Этого она уже не могла вынести. Её глаза метали искры, пальцы судорожно сжимались, — казалось, она готова была выцарапать Тому глаза.
— Да кто такие эти «все»? Верно, такие же идиоты, как ты! Сейчас назови мне их по имени, или я с ума сойду!
Том вскочил с места с очень сконфуженным видом и, чуть не плача, проговорил:
— Мне очень жаль, но я никак не мог этого предвидеть. Ведь все они, решительно все, дали мне следующее поручение: поцелуй её от всего сердца, это ей будет приятно, и она будет рада. Но теперь я очень раскаиваюсь, сударыня, что поцеловал вас, и обещаю, что никогда, никогда я не стану…
— Слышите?! Он не станет… Ещё бы!
— Правда, правда, никогда не стану вас целовать, разве только вы сами попросите меня об этом.
— Чтобы я тебя просила! Ну, слыхана ли подобная дерзость! Да если бы ты прожил тысячу лет, и тогда ты этого от меня не дождёшься.
Том покачал головой и проговорил как бы про себя:
— Удивляюсь, очень удивляюсь! Просто не могу в толк взять, что это такое. Все они мне твердили одно, и я так думал, а вышло совершенно другое. Но… — Тут он окинул взглядом всех, как бы ища сочувственного лица, и глаза его остановились на старом фермере, к которому он и обратился с вопросом: