Приключения Генри-Генриетты
Шрифт:
Грустные размышления Генриетты прервал генерал Арчино. Когда она заметила его, он уже стоял у самой решетки.
— Генри… Генриетта… Не знаю, как сейчас к тебе обращаться, — генерал был растерян. — Я просто пришел сказать, что не считаю тебя предателем или обманщиком… обманщицей. Прости, мне нужно время, чтобы привыкнуть, что ты Генриетта, а не Генри. И еще… Прости меня, я не попытался тебя сегодня защитить. Все произошло так быстро, так неожиданно… Я не знал, что делать, верить происходящему или нет. Дагд воспользовался всеобщим
Генерал развернулся и побрел прочь, но Генриетта его окликнула.
— Я не виню Вас, — сказала она. — Вы меня предупреждали, я не послушала. Но мои родители… они тут ни при чем… генерал, прошу Вас, во имя нашей дружбы, попытайтесь спасти их от казни. Меня король не пощадит, но они не сделали ничего дурного.
— Я постараюсь, — ответил генерал и ушел.
Следующим посетителем был Уфиций. Он не знал, как себя вести, не знал, что сказать, но был явно встревожен и зол.
— Вы… Ты… Я думал, нашел настоящего друга, а ты меня обманывал…а… Нужно было сказать… Я бы…
Не договорив, он развернулся, чертыхнулся и ушел.
Через некоторое время пришел Карл. Карлик подошел к решетке и просунул голову между прутьями.
— Да, комнатка-то поменьше будет. Я тут, пожалуй, не хочу каждый вечер зависать. Может, переедешь куда?
Генриетта слабо улыбнулась.
— Может и перееду… на кладбище…
— Ужас! Что за мрачные мысли? Ой, а что у тебя с лицом? Фу, какая гадость! Сопли, слюни, глаза опухшие и красные от слез… А ну, прекращай, а то не буду с тобой разговаривать!
— Да уж давно прекратила, — ответила Генриетта, похлопав себя по лицу.
— Генри, я тебя так буду звать, у тебя нелегкий период в жизни, но не раскисай. Что ты как кисель? Пусть они увидят храброго повелителя драконов, а не заплаканную бедную овечку. Я тебе хочу сказать, что долго не верил в эти россказни про тебя, поэтому и пришел поздно. Думал, надо мной подшутить хотят. Поверил только, когда генерала встретил, мрачного, как туча.
— Да, он заходил. Карл, ты единственный ведешь себя так же, как раньше. Как будто ничего не изменилось. Почему?
— Так на самом деле ничего и не изменилось. Мы с тобой были друзьями, друзьями и остались. Ты же не вдруг стала девушкой! Нет, ты ей была, просто я об этом не знал. Хотя, знаешь, наверно, в глубине души догадывался. Генри, ты мне всегда казался очень женственным. Просто я себе даже мыслей таких не позволял и ни о чем тебя не спрашивал, боялся обидеть. Думал, что бедный мальчик и так переживает: и усы у него не растут, подрисовывать приходится.
Генриетта засмеялась.
— Спасибо, Карл, а то и, правда, я совсем расклеилась. Как тряпка. Нужно взять себя в руки. Просто история с родителями выбила меня из колеи.
— Понимаю. Но погрустила и хватит. Ты всегда выходила из самых сложных ситуаций с помощью своего мозга, а не слезных
— А вот Уфиций наоборот разозлился, — вздохнула Генриетта.
— Генри, дай ему время. Он скоро поймет, что злится не на тебя, а на себя, за то, что не сумел тебя спасти.
— Откуда тебе-то знать?
— Я — шут и большой знаток человеческой натуры. А с Уфицием мы общались довольно много благодаря тебе. Ты для него всегда была примером для подражания. Он все поймет. Скоро.
— Главное, чтобы до этого момента у меня голова еще на плечах осталась.
— Еще осталась, — внезапно раздался голос Уфиция.
Он подошел к решетке и протянул Генриетте мешок с едой и питьем:
— Вот, возьми. Тут, я слышал, повара не очень хорошие, так что придется тебе пока перебиваться подачками.
Генриетта взяла еду. Она с утра ничего не ела, но не была голодна. Однако подумала, что поесть следует. Ей нужны были силы, чтобы справиться с навалившимися на нее проблемами и попробовать исправить все. Она всегда считала, что из любой ситуации есть выход. Сейчас вера в себя ей была нужна как никогда.
— Спасибо, Уфиций, — сказала она. — Ты меня немного напугал своим предыдущим появлением.
— Дааа… Прости, я действительно был не в себе. Но поговорил с генералом, все обдумал и понял, что ты не сделала ничего дурного. Хотя нам ты должна была рассказать. Мы бы попытались защитить тебя сегодня, а не стояли как истуканы. Дагд ловко все подстроил.
Уфиций вдруг рассмеялся. Генриетта и Карл удивленно смотрели на него.
— Вспомнил вдруг, как тебя, Генри, дочурка Дагда обхаживала. Я все понять не мог, почему ты так от женщин бегаешь, а теперь понимаю. Вот умора бы была, если бы вы с Эллой поженились.
Генриетта и Карл захохотали.
— У вас тут праздник? Какой повод для веселья вы нашли в темнице? — голос Дагда был еще более противным и резким, чем всегда. К счастью, он слышал только смех, а не разговор, который стал его причиной.
Дагд подошел к камере с надменным видом.
— Шут, Уфиций и советник в юбке, — каждого он одарил взглядом, которым можно было бы заморозить воду. — Веселитесь? Правильно. Тем более что недолго осталось. Я вот тебе принес одежду, которая больше тебе подойдет. Переодевайся!
Дагд швырнул в камеру серое платье из грубого материала.
— Ты хочешь отправить Генриетту на казнь за то, что она носит мужской костюм, а сам принес ей женское платье? Нелогично как-то.
— Она уже совершила преступление и должна выглядеть, как заключенная! Переодевайся!
— А то что? Голову еще раз отрубишь? — сказала Генриетта и швырнула платье в Дагда. — Проваливай, негодяй! Ты — жалкий трус, из-за своего страха передо мной придумал весь этот план и отправил меня в тюрьму. Но ты еще пожалеешь!