Приключения графини
Шрифт:
Стрелять в опасной близости от Дарена я не решилась. Приходилось просто наблюдать.
Второй подобрал саблю и, смотря из-под лба, жадно и с предвкушением расправы, бросился на Дарена.
— Сзади, берегись! — крикнула я.
Дарен кувырком откатился вправо, лишив противника возможности нанести подлый удар. Они закружились, делая выпады, подсечки, тычки.
Крутанувшись, Дарен упал на колено. Его меч скользнул по кольчуге мародера, но раны не нанес. Мародер по инерции сделал два шага вперед, но развернуться не успел. Дарен, поднявшись, развернулся и нанес смертельный удар в грудь.
С мародерами
Дарен запрыгнул в седло, отвязал поводья от луки, страховочную веревку от седел.
— Давай уносить ноги!
Я почти слышала тонкий переливчатый звон монет на её браслетах. Цыганка с нежностью смотрела на убитых, лежащих гуттаперчевыми куклами. Интересно, кого напомнила покойным цыганка? За жизнь они совершили много зла, но Смерть их встречала, как любимых внуков. Души убитых покинули тела. Цыганка-Смерть наметила им направление и те скользнули по нему.
— Да, хорошая мысль.
Лошади мчались во весь опор. Я впереди. Дарен следом. Самая разумная позиция, учитывая, что я знаю близлежащие леса вдоль и поперек.
Норлуки оставили нас в покое, переключившись на более легкую пищу. Сегодня было столько неудач, что по закону случайного выбора нам должно было повезти. Этот факт наглядное тому подтверждение.
Адреналин бурлил в крови. Мы проскакали через мост. Судя по воплям, доносившимся с противоположной стороны Крутейки, твари прочно осели за папортниковой рощей. Можно было повернуть удачу в свою сторону. Для меня одной этот фокус бы удался. А вот в компании чреват. Потому как, для одного — удача, для второго, учитывая ситуацию, — смерть.
Не сбавляя скорости, мы выскочили из-под хрупкой защиты леса. Нас ждал сюрприз. Дорогу преграждали крылатые головы размером с дыню, перерезанные пополам. Где вторая половина головы оставалось только догадываться. Ни глаз, ни рта в привычном представлении не было. Три дырочки только.
— Что за хрень? Верна, что это?
— Я не знаю.
— Надо валить отсюда как можно быстрее.
Дарен пришпорил лошадь. Я тоже. Из черноты деревьев вышли тела собак. Вместо головы была горизонтально срезанная челюсть с белыми слюнями. Тела стояли и ждали. Порхающие половины голов подлетели к собакам и опустились им на челюсть. С хлюпающими звуками два отдельно двигающихся организма соединились в один.
— Что ты там возишься?! — крикнул Дарен с дороги.
Я должна была это увидеть. Пришпорив свою смирную послушную лошадь, я направилась к Дарену.
— Тебе что жить надоело? — это было скорее возмущением, чем вопросом. Потому я оставила его без ответа. Животные не поддавались классификации. Они были совершенно отличны от тех, что я знала. Уровень двух первых Нижних миров. Тут было над чем подумать… потом.
Тучи успели рассеяться, оставив после себя рваные дымчатые облака. В чернильной поверхности небосвода загорелись бриллианты звезд. Выглянула Калла, набросив на подвластные богатства синеватую тень. Калла была большой и фиолетовой, и своим видом будоражила кровь. В Моне верят, что за тысячи лет до рождения второй звезды, Калла была живой и плодородной и жили на ней волшебные существа, Иях, которых оберегала богиня Кайя.
Мама любила рассказывать мне сказки про Иях. Волшебные существа были внешне похожи на людей. Отличали их только глаза — перламутровые белки без радужки и зрачка. Иях проказничали по ночам и любили заглядывать в окна к тем, кто не спал. Детей, не желающих ложиться спать, часто пугали, что к ним придут Иях и заберут с собой.
Почему Калла погибла, мифы Мона умалчивают. Лишь несколько дней в декаду Калла освещает ночь своим сиянием. В остальное время, чистыми звездными ночами, виден её огромный испещренный вулканами и каньонами серый бок.
Центр меня, где-то между желудком и позвоночником, скручивался одновременно от возбуждения и суеверного страха. Наверное, Иях, когда поклонялись своей богине Кайе, испытывали схожие чувства.
«Псы» следовали за нами хвостом, то отставая, то нагоняя вновь. Убитых точным броском ножа или выстрелом сородичей они съедали. Наваливались кучей и жрали. Причем ели по очереди. Напоминает древний обычай у криотов [16] . Племя верило, что, съев останки умершего, они получают чужую силу.
16
Криоты — племя древней Виргалеи.
— Закончились?
Дарен всматривался в подвязанный к моим брюкам мешочек. Метательные ножи, которые он взял на поле, кажется, все, что у него были, он вогнал в «собак». Некоторые «собаки» так и бежали с торчащими из них рукоятками.
— Еще пять. Но на всех не хватит — будет лучше приберечь их.
Дарен впился в меня проницательным жгучим взглядом, с которым выбивают признания, лишают жизни и читают чужие мысли. Он бы смело наплевал на мои предположения и расстрелял всех, кого смог. Или заставил того, у кого арбалет и болты.
От долгой скачки и напряжения во время стрельбы у меня тряслись руки. Именно по этой причине я не стала больше стрелять в них, как и отдавать арбалет Дарену. Лучше сосредоточиться на тропинке, которая виляла из стороны в сторону.
Мы свернули к болотам, где нет жилых поселений. Не хватало еще привести голодную псарню к людям.
Облака затянули небо, проглотив Каллу и вместе с ней свет.
Близился рассвет. Чернота вокруг стала гуще, казалось, протяни руку и она свернется козьим пухом в кулаке. Глянцевые блики черной воды раздражали. Когда ничего не видишь, начинаешь ориентироваться на полутени, а мерцание — только отвлекает.
Интуиция меня направляла по безопасной тропинке. Впрочем, места здесь были дикие, но не гиблые. Хотя суеверные селяне предпочитают обходить болота стороной, лишь изредка захаживая за ягодами и грибами.
Лошади мчались во весь опор. Крепкие нам попались лошади: больше четырех часов на ходу, и не взмокли.
— Дарен, здесь недалеко заброшенный замок.
— В этих болотах?
— Да.
— Ты что-то не договариваешь!
— Тебе лучше не знать.
Он просверлил меня взглядом.