Приключения графини
Шрифт:
Лошади затормозили. Наемники осмотрелись.
— Проверь их, — крикнул возница со шрамом через все лицо.
— Они отберут у нас оружие? — произнесла я очень тихо, одними губами.
— Еще бы, — сказал Дарен.
— Тогда ничему не удивляйся.
Дарен не повернулся, хотя мышцы на шее напряглись, словно он переборол это желание в зачатке.
Я закрыла глаза и сконцентрировалась.
— Заместитель командира личной охраны Советника. Кожемякин, — сказал скороговоркой наемник.
— Капитан Казимов.
В ушах монотонно запищало. Я вслушалась в писк. Он становился все громче, оглушая, пока не распался на семь мысленных потоков.
— Уснула, дамочка? Эй!
Я сощурилась от неожиданно яркого света.
На меня смотрел краснолицый наемник с выпуклыми коричневыми губами.
— Ну что вы, господин Кожемякин. Дурно мне что-то, — я ему улыбнулась самой очаровательной улыбкой великомученицы, на которую была способна.
Кожемякин выдал подобие ответной улыбки. Мое обращение «господин» пришлось ему по вкусу.
— Работа у меня такая.
— Мы понимаем, — сказал Дарен.
— Можете убедиться, у нас нет никакого оружия, — я протянула Кожемякину руки ладонями вверх, не переставая концентрироваться на чужих мыслях.
И снова улыбнулась. Дарен посмотрел на меня более внимательно.
— Ну что ты с ними нянькаешься? — заорал возница.
— А? — Кожемякин словно очнулся ото сна.
Правый глаз возницы, помимо шрама, закрывала черная пиратская повязка. «Пират» в десять широких шагов преодолел разделяющее нас расстояние. Он окинул нас цепким взглядом и остался недоволен увиденным.
— Положите руки на решетку. И ты тоже, дамочка.
Мы сделали, как он сказал.
«Пират» вел себя на порядок смелее и властнее. Я бы предположила, что именно он был в охранной группе Советника командиром.
«Пират» прохлопал рубашку Дарена. Если он дотронется до его талии, то наткнется на эфес меча. Я задержала дыхание.
«Что ты извращенец, чтобы лапать мужика!» — крикнула я про себя.
«Пират» содрогнулся, будто схватился за гнилую картошку. Обтерев ладони о штаны, он спустился к ногам. Серебряная печатка на мизинце наемника тернулась о нож, который был спрятан у Дарена на лодыжке. «Пират» замер. Я практически ощутила кожей вырывающееся из него ликование.
«Нож? Нашел-таки оружие! От Ратмира не спрячешь, гаденыш!» — успел подумать «пират», прежде чем я вмешалась.
«Забудь. Это не важно. Ты обыскал его. Он чист. Ты же везде посмотрел. Он чист», — я изменила его мысли, перестраивая так, чтобы он сам себе поверил.
Его взгляд расфокусировался.
— Чист. Надо же, живой и без оружия? — пролепетал Ратмир и усмехнулся, кисло, с мукой на лице.
Дарен убрал руки с ограждения.
— Истинный воин даст отпор и мотыгой, — вставил свои семь медяков Кожемякин.
Все три наемника засмеялись неправдоподобности этой
— Дамочка, повернись кругом. Эй, руки не опускай.
Я покрутилась на месте.
— Ратмир, её не будешь обыскивать? — крикнул третий наемник, оставшийся в тени кареты и по-прежнему искавший цель своим огромным арбалетом.
— Что я баб не трогал?
Они снова засмеялись, с жирным отпечатком пошлости.
Мне даже не пришлось ему внушать. Это хорошо. Удерживать концентрацию становилось все труднее. Но до предела было еще далеко.
Дробь копыт, слышная едва-едва, сделалась громче, и к нашей стоянке подъехала еще одна карета. Гораздо более скромная. Без герба, золота и прочих отличительных знаков.
— Всё! Чисто, — крикнул Ратмир.
Из кареты выскочили еще два наемника. Теперь их пять, а мысленных потоков девять. И десятый, скрытый тонкими стенами кареты.
— Ратмир, Богдан, проверьте кусты. Не нравятся они мне.
Когда охрана Советника убедилась в безопасности, дверка отворилась во второй раз.
Советник оказался низеньким подтянутым мужичком с ярко-синими глазами и приветливой улыбкой.
Он покинул коляску стремительной походкой военного человека.
— Дарен! Это, и правда, ты! — они обменялись крепким рукопожатием. — Не ожидал тебя увидеть еще когда-нибудь. Очень рад, что ошибся.
Меня прошиб пот. Обнимись они с Дареном, и все могло бы провалиться. Даже если бы я смогла стереть ощущение меча из головы Советника, то наемники наверняка бы обратили внимание на странное поведение начальника.
— Как поживаете, Семен Иванович? — спросил Дарен.
— Не сказать, что хорошо. Но не жалуюсь, — Советник почесал кончик носа.
— Это, я так полагаю, графиня Ячминская?
Его взгляд приобрел большую четкость, будто он старался запомнить каждую особенность во мне: от манеры держать себя, смотреть, до моих острых плеч и родинки над губой. От его взгляда так же не ускользнуло, что я одета в «мужские» обтягивающие кожаные штаны, пыльную и рваную рубашку, что у меня усталый измотанный вид. На графиню сейчас я меньше всего походила, соответственно и надобности вести себя согласно титула не видела. Графу Ворошину хватило воспитания подметить мой «упадок», но не показать свое отношение к этому.
Я протянула ему руку. Он неуверенно пожал её, будто боялся повредить.
— Верелеена Ячминская, — представилась я.
— Граф Ворошин. Вы еще тогда были совсем крошкой, но я Вас помню хорошо. Хоть Вы, конечно, и изменились.
Я тоже его помнила, но смутно. Главным образом, улыбчивые синие глаза и приятность, которая пропитывала его насквозь. Он был частым гостем в нашем доме в Крашене. Мои родители считали его своим другом.
— Прошу в мою коляску. Николай будет очень рад тебя видеть, — обратился граф к Дарену.