Приключения графини
Шрифт:
— Так что, переутомление? Давилка ни при чем? — уже тише осведомился крикун.
— Да какая давилка? У нее раны на полспины. Ты же видишь — я-то живой! — тихим голосом выговаривал крикуну Дарен. Он был в сознании, значит, сам все объяснит, решила я, отключаясь от этой пугающей реальности.
Просыпалась я тяжело, толчками. Словно выбиралась из сваленных на меня мешков с мукой. Дарен сидел на широкой лавке, опустив лицо на руки — ему так же тяжело давался подъем. Из-под тента из мешковины пробивались лучи Старого Эндимиона и Юного Акидона, жаркие,
Сколько мы проспали? Часов пять-шесть, судя по положению Акидона.
Спина болела так, что просто протянуть руку к амулету казалось невыносимой мукой.
Я прикрыла глаза, делая вид, что сплю. Вряд ли Дарен станет будить меня. Обхватив ладонью амулет, я мысленно позвала духа-помощника. Это было нежелательно заключать сделку с духом. Во-первых, с ним придется рассчитываться. Во-вторых, он еще слишком мал и слаб, чтобы обойтись своей Силой. Но выбора у меня не было. Мне придется позволить, чтобы Лили-Оркус подстроился под мой организм. И без моего управления затянул раны.
Для начала я попросила дух сохранить скрытность и настроиться на меня. Пока он настраивался, я пыталась рассмотреть внутренним зрением раны от когтей. Глубокие, но ровные. Идет воспалительный процесс, но без заражения. Значит, лекарское дело в Крашене не так дурно, как в провинции.
— Тебе нужна кровь, — сказал Лили-Оркус мысленно, чем удивил меня. Для того, чтобы начать общаться посредством человеческой речи, дух должен окрепнуть и подрасти. Моему помощнику еще рано, но он смог, что делает ему честь. Значит, шансы на успешное лечение велики.
— Искать донора долго, у меня нет времени, — ответила я так же мысленно.
Поделиться с ним энергией я не могу.
— Я попробую, — ответил он.
Нужно было очистить кровь от токсинов, которые неизбежно попадают в неё. Лили-Оркус разжег огонь, который жаром пробежался у меня под кожей. Меня бросило в пот. Я чувствовала, как огонь проносится под моей кожей, по венам, опаляя и выводя вместе с кровью токсины.
Пока огонь циркулировал в моем теле, поднимая температуру, Лили-Оркус переместился на спину прохладным обезболивающим компрессом. Раны зачесались так, что я сбилась, и вместо процесса срастания мышечных тканей, увидела свежие доски под собой. Когда вслед за мышечной тканью, срослась кожа, я почувствовала огромное облегчение и благодарность духу.
Лили-Оркус еще какое-то время находился на моей спине, разливаясь холодом по ней. Закончив лечение, он, уменьшившись в размере, перетек по плечу на грудь и вернулся в амулет, который так же стал холодным.
Я попыталась согреть амулет своим теплом.
— Чуть позже, — я обратилась к духу мысленно, — Чуть позже, Лили-Оркус, я дам тебе энергию.
Я еще немного полежала на животе, приходя в себя, и, следуя примеру Дарена, села на лавку.
Суеты вокруг было гораздо больше. Новая группа рекрутов готова была ринуться на защиту Крашеня. Молоденькие парни, мужики и профессиональные войны, разбившись по пять-шесть человек, выстроились под деревянными навесами, которые тянулись вдоль полукруга оградительной стены из бревен. Крестьяне перетаскивали с телег выточенные каменные бруски и оставляли у стены, которую те же
Под охраной молоденького канонира, артиллериста низшего звания, подозрительного ко всем проходящим мимо, стояли пушки. Антирийское огнестрельное оружие, которое Виргана закупает по договору о военном сотрудничестве. Их накрыли парусиной и поставили охранный пост. То ли закончились снаряды, то ли берегут? Ответ помог получить босой мальчуган, подбежавший взглянуть на чудо оружейной мысли. Мальчуган поднял край парусины, чтобы рассмотреть пешку.
Канонир махнул на него рукой:
— А ну, пошел отсюда! Кому сказал, не вертись тут!
— Да я посмотреть только, — ответил мальчишка. — Чего они тут стоят-то? Такое оружие мощное!
— Снаряды кончились! Пошел, пошел! — снизошел до ответа канонир.
Впрочем, ничего удивительного. Может, снаряды и есть, но их берегут. Пока работает купол, эту роскошь император мог себе позволить.
Купол представлял собой мощную смесь огня, магии камней и защиты духов воздуха. Нити-привязи уходили глубоко под землю, сжимая плотность «прослойки» каждые десять секунд. Очень похоже на дыхание, да и сердце у купола тоже имелось — красное, пылающее в самом центре, в недрах земли.
Добраться до сердца можно было через грот в пещере.
Бабка вполне могла быть знахаркой — потому знать приемчики. Марьян же на днях вышел из-под мамкиной опеки. Белокожий, розовощекий, с прямым бесхитростным взглядом. Он и знать не знает ни про какое колдовство. И если допустить лишь мысль о его причастности к братии магов, Марьян будет бежать отсюда без оглядки — такое складывалось впечатление.
Бабка с Марьяном от природы были невосприимчивы к магии. Присмотревшись, я увидела еще четырех проводников, рассредоточенных вдоль заграждения.
— Как дела? — медсестра, пробегая мимо, наклонилась надо мной.
— Хорошо. Спасибо…
— Выздоравливайте, — кинула медсестра нам обоим и поспешила к раненым.
Дарен отнял руки от лица, осмотрелся больными заспанными глазами.
— Идти можешь?
— А ты? — спросила я.
— Нужно убираться от…
Договорить Дарен не успел. Появился тот самый крикун и сел рядом.
— Оправились, голубчики? — и кинул взгляд на мои плечи, накрытые какой-то тряпкой.
Дарен пожал плечами, осматривая заваленные лавки раненных. Над головами громыхнуло, точно тучи сошлись, оборвался высокий крик — в голубом безоблачном небе завис птицеглот.
— Еще один змей, — прокомментировал крикун, как оказалось в звании подполковника. — Потом они падают, когда подохнут.
Место возможного падения начали расчищать от лавок и палаток.
— Ну, так что? — перешел на тот же напирающий тон подполковник, — Откуда будете? Кто такие?
— Местные мы, — ответил Дарен.
— Ага, понятно. Сейчас все местные, потому как других не пускают. И что? Выкладывай, боец, как на духу!
— Скажи чего надо, — предложил Дарен, кивая мне на сапоги.