Чтение онлайн

на главную - закладки

Жанры

Приключения сомнамбулы. Том 1

Товбин Александр Борисович

Шрифт:

Софья Николаевна переодевалась и подобно заднику в фотоателье менялся фон. Прислушиваясь к разноязыкому гомону припортовых лоточников, которые услужливо выстроились вдоль живой изгороди цветущей акации, любуясь пёстрой пляской заморских фелюг, шхун, выпили у расторопного турка с жаровней по чашечке мокко, сваренного в калёном чёрном песке; присели в тени полосатого зонта за столиком с сельтерской и бисквитами. Под водительством тучного усача в светлой поддёвке за рогатым рулевым колесом отплыли в Алупку на широкой бокастой лодке, накрытой полотняным тентом, – покачиваясь, покидали слепящую, брызжущую красками бухту, за кормой, за мельтешением чаек выгибался склон с белой часовенкой, обелисками кладбищенских кипарисов… дуга черепичных крыш, навесов, мачт,

кудреватых крон растягивалась в береговую линию, из-за врезавшейся мысом в море, наливавшейся ультрамарином передней кулисы гор, которую припудривали там и сям облачка, выплывал на глянцевую гладь туманно-голубой Аю-Даг.

Алупкинская пристань, опять лоточники.

В Алупке направились к мемориальному Хаосу, постояли в лиственной темени у струящегося блеска средь замшелых камней. Затем медленно поднимались по улочке-лестнице меж глухими стенами слепившихся саклей; отблески неба в зашлифованных подошвами каменных – веером на поворотах – ступенях; бахрома шелковиц над плоскими крышами; стайка смуглых босоногих детей. Круглолицая девочка с шапкою смоляных волос внезапно обернулась, вперилась сливовидными глазами – Соснин обмер, не смея отвести взгляд. И опять отстал, зазевавшись, опять пустился вдогонку: наняв ландо, они покатили в горы и пару раз, рука об руку, позировали таким образом, чтобы не дай бог не заслонить низвергавшийся чуть правее дядиного плеча водопад. Солнце сияло, поток сверкал.

– О, юность упивается иллюзиями, старость за них расплачивается, не так ли? – пыталась заглянуть в глаза Анна Витольдовна.

Вволю наплутавшись в восхитительных узорах чужой судьбы, растроганный до слёз Соснин вживался и в роль фотографа – делал пассы с затемнявшей объектив круглой крышечкой, ловил миг, когда вылетала птичка, а, вылезши из под душной тряпки, с наслаждением подставлял лицо ветерку, который поил воздух сдуваемой с водопада пылью, лениво тормошил маркизу ресторанной веранды с рекламным обещанием чебуреков. И Соснин жадно вдыхал пряности неведомых трав в молотом мясе, сглатывая слюну, отпускал извозчика, полагая, что и господа надумали отобедать. А спустя мгновение изумлялся содеянному, потерянно взирал на то, как резво трогал рысак и на манер карающего ангела увлекал кучера-татарина с провисшими вожжами в руках, колёса, рессоры, кожаные складки верха, откинутого по случаю чудесного дня, в бездонный провал за обрезом рамки, где всё покорно делалось тленом. И сразу же, задыхаясь от счастья, Соснин в восторженном забытьи бежал к иссякшей струе, которая некогда кропила осиротелый утёс мириадами брызг, чтобы мгновенно промокнуть с одного боку и внимать доносимому сквозь воображаемый грохот пению умолкших давным-давно птиц.

виденье погасло

– Жаль, – сокрушалась Анна Витольдовна, – единственная карточка осталась от ссыльных лет, Игорь Петрович подарил после похорон, вы, кстати, Илья Сергеевич, очень ему понравились. Нет, больше не приезжал. Он умер на другой год.

Приземистые, крытые подгнившим гонтом дома, длинные, как бараки, хотя с резными коньками; яблонька с корявым выбеленным стволом. Илья Маркович стоял у покосившегося крыльца и ватником, сапогами напомнил деда в эвакуации, когда тот воровато подбирал случайные картофелины на чёрном поле; тучи, голые деревья под ветром.

И Соснин машинально вытянул из вороха лет Илью Марковича на выставке Пролеткульта – он опасливо присаживался на гвоздь выставки, диван, изукрашенный серпами и молотами. А из-за неуютного дивана высунулись снова ялтинский мол, лодки, каштаны со свечками.

комментарии и примечания

Но Анна Витольдовна взяла другую карточку. – Мы допоздна засиживались в мастерской у Бакста, на Кирочной. Полюбуйтесь-ка, Леон, собственной персоной, в своей мастерской с «Чёрным орлом», которым осенил «Мир искусства». Там же отмечали помолвку Ильи Марковича и Сонички, Леон вручил подарок, эту вот акварель с намёком, –

качнулась к опасной стене с театрализованной парочкой в полумасках. Всматривалась в фотографию, забавно прикладывая очки к глазам. – За той помолвкой не суждена была свадьба, всё точно в детективной истории получилось, наконец-то собрались записаться, а… но то, что официально так и не успели зарегистрироваться, возможно, и спасло Соничку – её не арестовывали, не высылали; голос Анны Витольдовны заглушала дрель, из-за другой стены – пьяный хор. – А тогда, празднуя помолвку, приготовили угощение в мастерской, но вздумали перенести пир в квартиру Леона, на угол Кирочной и Надеждинской. Жаль, темень помешала наше шествие запечатлеть для истории – дамы в чёрных широкополых шляпах, накрытые чем попало блюда над головами, на вытянутых руках.

Наклонилась над Соничкой: спит. И зябко плечиками передёрнулась, метнулась к булю, из верхнего ящика вытащила золотистый платок, укуталась.

– Крыжовниковое? – пододвинула розетку с вареньем.

– А это? Морозец по коже: на Соснина уставились, не мигая, неузнаваемые знакомцы, на фото лица их были ясные, чёткие, а в памяти – они, не они? – смято-смягчённые, будто оплывшие.

– О, это лет через двадцать с хвостиком у Введенского, помню, до икоты смеялись… На диванном валике – величавая Аня Остроумова, торчат из-за её спины, как жерди в ботинках, угадайте чьи ноги? – великого филолога Бухтина-Гаковского! Быстренько наклюкался и свалился!

– А…

– Юленька, его жена…идеальная была для него жена…я её девочкой знала, она в нашем доме на Можайской жила.

– А это кто? – нетерпеливо тыкал пальцем Соснин в юного нахохленного человечка с птичьим носиком, точечными, стянутыми к переносице глазками.

– Это, – приложила очки к глазам, – Коля Акимов. За ним, в тени – Женя Шварц, Тырса, Бочарников.

– Какой Бочарников, художник?

– Да, тончайший акварелист. Коля, который исповедовал искусство яркое, резкое, доведённое до гротеска, над Бочарниковым, помню, подтрунивал, хвалил с почтительнейшей издёвкой: наш блёклый Бёклин. А Женя искренне восхищался: Алёша пишет воздух. Жаль Алёшу, его извела несчастная любовь к однокурснице по Академии Художеств, она предпочла другого… он всё больше пил в последние годы, тяжко болел. Царство ему небесное.

Медленно перебирала фотографии.

сравнивая процессии

– У Ильи Марковича хватало странностей, он, к примеру, почему-то уверовал, что коллективное горе толп, терявших кумиров, через годы может стать откровением, горе, снятое на плёнку, говорил он, проявляет тайну своего времени. Давайте-ка сравним: так провожали Вяльцеву. Внезапная смерть любимицы потрясла петербуржцев, на Мойке, у её дома, было не протолкнуться, потом толпа снесла деревянные перила на Карповке… Присмотрелись к лицам? И, между прочим, на переднем плане – скорбящая плешь Марка Львовича.

Горе толпы, которая вся уже на том свете…все-все разместились под землёй…

– А вот мы, – поправила очки, соскальзывавшие с переносицы, – с Соничкой и Любой Дельмас на похоронах Блока. Не похожа? Да, не та! – кивнула на дородную, с голыми плечами, Кармен, – и характер у неё портился, вскоре и вовсе вздорной старухой стала, только со своей собачкой и ладила. Поверх слипшихся, как икринки, чёрных голов плыл, зарываясь в облаках, гроб; за углом Офицерской каменная ограда больницы косо сползала к Пряжке.

Догадывались ли, что их ждёт?

– Лет пятнадцать между снимками, и каких! Толпы – разные, да? Но разве скорбь не универсальна?

так и не расшифрованное послание

Приступы раскаяния учащались, догоняя учащавшийся пульс; если свыкаетесь мало-по-малу с его причудами, не удивитесь, что Соснин с такой настырностью возвращался к прощанию на вокзале: тогда он видел Илью Марковича в последний раз, вырастил из банальной сценки с кутерьмой, гамом, гудками развесистую метафору и постигал теперь её смыслы.

Поделиться:
Популярные книги

Чайлдфри

Тоцка Тала
Любовные романы:
современные любовные романы
6.51
рейтинг книги
Чайлдфри

Девочка для Генерала. Книга первая

Кистяева Марина
1. Любовь сильных мира сего
Любовные романы:
остросюжетные любовные романы
эро литература
4.67
рейтинг книги
Девочка для Генерала. Книга первая

Все ведьмы – стервы, или Ректору больше (не) наливать

Цвик Катерина Александровна
1. Все ведьмы - стервы
Фантастика:
юмористическая фантастика
5.00
рейтинг книги
Все ведьмы – стервы, или Ректору больше (не) наливать

Локки 5. Потомок бога

Решетов Евгений Валерьевич
5. Локки
Фантастика:
юмористическое фэнтези
аниме
фэнтези
5.00
рейтинг книги
Локки 5. Потомок бога

В семье не без подвоха

Жукова Юлия Борисовна
3. Замуж с осложнениями
Фантастика:
социально-философская фантастика
космическая фантастика
юмористическое фэнтези
9.36
рейтинг книги
В семье не без подвоха

Усадьба леди Анны

Ром Полина
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Усадьба леди Анны

Медиум

Злобин Михаил
1. О чем молчат могилы
Фантастика:
фэнтези
7.90
рейтинг книги
Медиум

Пятничная я. Умереть, чтобы жить

Это Хорошо
Фантастика:
детективная фантастика
6.25
рейтинг книги
Пятничная я. Умереть, чтобы жить

Идеальный мир для Лекаря 8

Сапфир Олег
8. Лекарь
Фантастика:
юмористическое фэнтези
аниме
7.00
рейтинг книги
Идеальный мир для Лекаря 8

Идеальный мир для Лекаря 9

Сапфир Олег
9. Лекарь
Фантастика:
боевая фантастика
юмористическое фэнтези
6.00
рейтинг книги
Идеальный мир для Лекаря 9

Эволюционер из трущоб

Панарин Антон
1. Эволюционер из трущоб
Фантастика:
попаданцы
аниме
фэнтези
фантастика: прочее
5.00
рейтинг книги
Эволюционер из трущоб

Архил...? Книга 2

Кожевников Павел
2. Архил...?
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Архил...? Книга 2

Бастард Императора. Том 12

Орлов Андрей Юрьевич
12. Бастард Императора
Фантастика:
попаданцы
аниме
фэнтези
фантастика: прочее
5.00
рейтинг книги
Бастард Императора. Том 12

Девушка без репутации

Усова Василиса
1. Месть попаданки
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Девушка без репутации