Приключения техасского натуралиста
Шрифт:
День козы продолжается в среднем около двенадцати часов, и половину этого времени она ест. За день коза при одинаковых условиях проходит примерно вдвое большее расстояние, чем корова или овца. Правда, ученый, сообщивший мне эти статистические данные, не посчитал, сколько ощипываний в минуту производит коза по сравнению с ленивой коровой.
Губа у козы жесткая, чрезвычайно мускулистая, приспособленная для ощипывания любого растения и крайне подвижная. Все эти преимущества лучше всего проявляются в единоборстве с колючим кустом. Козья губа одинаково легко удлиняется, втягивается, становится плоской, растягивается в том или ином направлении — именно для того, чтобы во всеоружии встретить растение, подвергшееся ее атаке. Верхняя губа резко движется вверх, вниз или
Почти любое дерево или кустарник — подходящее зерно для козьей мельницы. Даже молодое мескитовое дерево, самое упорное из уроженцев Техаса и окруженное колючками с головы до ног, часто оказывается объеденным до смерти, когда у коз нет другого выбора.
Коза — создание мудрое. Она сначала объедает все листья и побеги, которые может достать на четырех ногах. Затем встает на задние ноги и рискованно балансирует, упершись передними ногами в какую-нибудь большую, но все равно ненадежную ветку. В этом положении длинная гибкая шея дает ей возможность ощипывать листья на полметра вниз и вверх. Однако случается, что шея неудачно застревает в развилке дерева или куста, и животное погибает, если его вовремя не вызволить. Учитывая это, пастухи должны следить за козами особенно внимательно.
На козьем выпасе, ставшем объектом моего наблюдения, все-таки есть зоны безопасности, где аппетитные для коз кустарники, даже лишенные колючек, могут найти себе убежище. Некоторые растения бросают вызов и самым голодным козам. На этом пастбище два вида кустарника — агарита и спринг хералд — стоят, как заботливые матери, защищая все остальные от беспощадного обгладывания и фактического истребления.
Агарита вооружена буквально до зубов. Она обороняется от коз не длинными «кинжалами» семейства юкка и не тысячами иголок кактуса. Ее орудие — крошечные шипы, выступающие из каждой доли листьев, причем каждый лист создан так хитро, что козьей губе наносит множественные уколы, какой бы жесткой она ни была и с какой бы стороны ни подбиралась к листу. У агариты довольно скудная листва, она почти не дает тени и потому не лишает света растения, которые ищут под ней убежища от коз.
Уютно устроившись в компании одного или другого из этих заботливых кустарников, растет плотнолистный ильм. Он, конечно, пользуется их защитой, но и сам кое-что умеет. Дело в том, что козы любят ильм почти так же, как дуб, и, если он стоит в одиночестве, обгладывают его «до костей». Будучи предоставлен самому себе, он выбрасывает у основания стебля короткие отростки, которые становятся жестче, прямей и острей по мере того, как их объедают. В конце концов вокруг основного стебля образуется защитное кольцо, позволяющее растению продолжить рост. То есть после многих задержек и затрат энергии на образование этих защитных отростков у центрального стебля наконец появляется возможность подняться и подставить свою верхушку солнцу. А уже потом нижние защитные отростки, будучи затенены верхними частями растения, отсыхают за ненужностью.
Сапиндус, все виды ясеня и многие другие виды таких способов защиты не имеют. Они нуждаются в сильных покровителях. Впрочем, падуб и дуб, как и ильм, тоже могут прибегнуть к вынужденной защите, но предпочитают сильное окружение.
Желтый каштан подобен скунсу-вонючке. Его запах, а может, и вкус столь отвратительны для животных, что они попросту избегают его. Лишь гусеница и колибри питаются на нем. Создающие пары колибри обычно жужжат над желтым каштаном, как игрушечная эскадрилья. Они любят его за нектар, лежащий глубоко на дне изящных трубчатых цветов. Чаще всего они первыми расцветают в лесистой местности, приветствуя по весне миниатюрных мигрантов. Так что стоит разводить желтый каштан и в городских парках, и в частных владениях не только ради него самого, но и для привлечения колибри. Самый большой его враг — это гусеницы.
Увы, многие кусты, неспособные к самообороне, в конце концов оказываются истребленными. Например, вечнозеленый сумах — не самое любимое лакомство коз, однако противостоять им не может: выдерживая даже натиск оленей, он истребляется козами. Кое-где сумах даже называют оленьим лавром, поскольку это древесноядное животное особенно любит его. Сумах не достигает большой высоты, в ранний период развития склонен принимать зонтичную форму, схожую по виду с агаритой; листья его располагаются на вершинах ветвей, и поэтому колючим защитникам трудно «опекать» его.
Бывает, что по каким-либо причинам беспощадных коз на пастбище сменяют коровы, лошади или какие-нибудь другие травоядные животные. И вот тогда-то те виды кустарника, которым удалось спастись под опекой колючих защитников, возрождаются и начинают занимать свой первоначальный ареал. Ведь независимо где — в центре ли Лондона, на вырубках Восточного Техаса или на козьих пастбищах Техаса Западного — жизнь изыскивает свои способы защиты против смертоносного разрушения.
Взаимозависимость, взаимная поддержка, солидарность, единение интересов — это в конце концов самое выдающееся свойство природы. Отказ от этой общности — грех, который сурово карается природой. Тот, кто видит в природе лишь зубы и когти, не замечает общего за частным, не понимает единого замысла. Сокол хватает свою жертву, а более сильный сокол отнимает у хищника его добычу; но все это — лишь деталь общей картины. Целое — это не застывший кадр, а сам фильм; это взаимодействие различных замыслов в общей драме бесконечно плодовитой, бесконечно разумной природы.
По каталогам питомников, торгующих растительным материалом на юго-западе, заметно, что у человека пользуются спросом кустарники, выстоявшие против коз. Их заказывают даже на самой окраине естественного ареала произрастания. Объясняется это тем, что именно способность кустарника защитить себя от древесноядных животных делает его пригодным в качестве живой изгороди. Что такое зубы животного, как не пара ножниц для обрезки? Вечнозеленый падуб уже прошел эту школу природной обрезки в диком виде, и поэтому ему нечему учиться, когда его окультурят на городской лужайке. Ему не страшен секатор — он выбрасывает по два здоровых, зеленых, облиственных побега на каждый обрезанный. Он густеет, зеленеет, хорошо переносит засуху и не нуждается в уходе. А осенью и зимой его украшают живописные красные ягоды.
Кроме того, падуб неизменно питает фантазию декоратора — обрезкой ему можно придать любую фантастическую форму: ревущего льва, напыщенного павлина, кресел, столов и диванов… Было что-то идиотическое в этом высоком искусстве английских садовников викторианской эпохи. Нет, по-моему, мы правильно поступаем, не подражая в этом англичанам.
Загадка выживания всех видов бирючины (Ligustrum) на землях произрастания падуба и агариты объясняется исключительно работой питомников по ее рекламе и продаже. Г. Б. Паркс издал о флоре Техаса специальную брошюру с советами по посадке растений и указанием наиболее подходящих регионов.
Еще более плодотворной оказалась деятельность Джека Габбелса, начальника службы оформления ландшафтов техасского управления шоссейных дорог. Он превратил все автомобильные магистрали в своеобразные выставки. На подъезде к мостам, в зоне засыпки водопропускных труб, на перекрестках и, конечно, на обочинах дорог с исключительным вкусом использовались деревья, кустарники и цветы, формирующие ландшафт, прикрывающие некрасивый вид и т. д.
Жаль, что некоторые туристы почти не обращают внимания на эти рукотворные выставки. Им подавай горы и долины, простирающиеся до горизонта… И все же скромные работники службы оформления ландшафтов сеют семена культуры, и не каждое из этих семян падает «на места каменистые, где не много земли», как говорится в Евангелии от Матфея.