Приключения в шхерах

Чельгрен Юзеф

Дундертак как стоял, так и сел.

Но особенно рассиживаться было некогда. Дундертак прекрасно видел, что налетевшая на подводную скалу шхуна находится в критическом положении.

На палубе суетились люди. Это они посылали в небо голубые звезды, сигнализируя о бедствии.

Что же ему делать?

Дундертак шел к шхуне с наветренной стороны. Но подойти вплотную не стоило и пытаться, слишком опасны были громоздившиеся вокруг шхуны волны.

Люди на палубе что-то кричали, отчаянно сигнализируя, но Дундертак их не

слушал, ему было не до этого. Уже потом выяснилось, что он все равно не понял бы ни слова. Шхуна шла в Голландию, и матросы были голландцами.

В самый последний момент Дундертаку удалось увернуться от коварной подводной скалы, и ветер, словно чья-то гигантская рука, вынес лодку на подветренную сторону.

На шхуне закричали еще громче. Они, наверное, решили, что маленький рыбацкий парусник так и уйдет, бросив их в беде.

Но Дундертак быстро сообразил, что к чему, и пошел обратно длинными галсами, чтобы снова вывести лодку за скалу на наветренную сторону. При таких волнах это было мучительно трудно.

Дундертак был бледен, как полотно, губы у него посинели. Он с ожесточением поскреб в голове. Думай, голубчик, думай! Настал и твой час выдумать что-нибудь дельное!

В это время шхуну приподняло и швырнуло еще выше на скалу. В обшивке что-то застонало и треснуло. Сломалась вторая мачта. Отверстие пробоины зияло, как распахнутая настежь дверь.

И тут Дундертака осенило.

Малыш Христофор — вот кто может спасти положение!

В рубке хранился уложенный щегольскими французскими бухтами тонкий бросательный трос, по-морскому — линь.

Лодка медленно выбиралась на наветренную сторону. Когда она легла в очередной галс, Дундертак закрепил неподвижно румпель, бросился в рубку и, схватив линь, снова встал у руля. Один конец линя он прикрепил к борту.

Теперь все зависело от Христофора.

Дундертак рассчитывал, что выдренок сумеет доплыть до шхуны, держа в зубах другой конец линя.

Весь вопрос в том, понимал ли умный звереныш всю сложность возникшей ситуации.

Смышленые глазки Малыша, как всегда, настороженно поблескивали. Дундертак сунул ему в зубы конец линя и усадил около борта. Одной рукой он правил, а второй крепко держал Малыша за загривок, чтобы выдренок не прыгнул в море раньше времени.

Затем Дундертак развернулся и пошел к шхуне.

Когда столпившиеся у борта матросы снова увидели маленькую рыбачью лодку, они громко закричали, оглашая воздух восторженными «Ура!».

Дундертак встал на кормовое сиденье. Румпель он придерживал ногой. В одной руке у него был выдренок, в другой — обрывок троса, которым он размахивал в воздухе, давая матросам знак быть наготове.

Убедившись, что матросы поняли его сигналы, он снова уселся на свое место и покрепче взялся за румпель. Теперь надо было смотреть в оба.

Христофора он все еще не выпускал.

Внимание! Наступил решающий момент!

Дундертак подошел совсем

близко к месту катастрофы — только-только, чтобы не столкнуться со шхуной. И когда дальше двигаться было уже нельзя, бросил Христофора в море. Затем, проскользнув чуть ли не под самой кормой галеаса, обогнул его и вышел на подветренную сторону. Здесь он моментально поставил лодку по ветру и убрал оба паруса.

На шхуне все пришло в движение.

Удалось ли Христофору взобраться на борт?

Прозвучали громкие слова какой-то команды. Несколько матросов подняли над головами руки.

Все в порядке?

Дундертак не был уверен, правильно ли он понял матросов. Он осторожно потянул за свой конец линя. Все в порядке! Он увидел, как со шхуны травили канат. Он был привязан к линю. Дундертак тянул за свой конец, пока не втащил канат в лодку. Теперь весь вопрос был в том, чтобы как можно надежнее закрепить его. Но где?

Втаскивая через борт канат, он лихорадочно соображал.

В конце концов он захлестнул трос вокруг мачты и завязал его двойным морским узлом у самого основания. Пока существует лодка — существует и основание мачты.

В то время, как Дундертак возился с канатом, матросы тоже не сидели без дела. Они закрепили свой конец каната на барабане лебедки. И, как только Дундертак, раскинув руки вверх и в стороны, просигнализировал «Готово!» — матросы налегли на лебедку.

Вскоре канат показался из воды, натянулся, дрогнул — и лодка медленно, метр за метром, стала подтягиваться к шхуне.

Один из матросов, серьезно пострадавший в момент катастрофы, лежал на палубе без сознания. Самый сильный из матросов поднял его на спину и встал у борта, выжидая, пока подойдет лодка. Двое других вооружились баграми, чтобы удержать ее на месте.

Малыш Христофор, о котором в суматохе никто не вспоминал с той самой минуты, как он появился на борту с концом линя в зубах, тоже следил за лодкой, высунув нос за борт. Он до того волновался, что весь дрожал. Наконец он не выдержал и, благо никто не держал его за загривок, прыгнул в воду и поплыл навстречу своему другу.

Теперь лодка была уже так близко, что ее можно было зацепить баграми.

Первым в нее спрыгнул тот матрос, что держал на спине пострадавшего товарища. За ним последовал еще один, с багром. Третий подскочил к борту и двумя сильными ударами топора перерубил канат.

Оставшиеся на палубе что-то кричали, махая руками в сторону шведского берега.

Дундертак торопился поднять паруса. Ему предстояло оставить рекорд скорости.

Пострадавшего матроса осторожно уложили на дно лодки. Двое других наперебой старались что-то втолковать Дундертаку. Но Дундертак смотрел совершеннейшим дурачком. Из объяснений голландцев он не понял ни слова.

Ну что ж, зато он умел ходить под парусами. Не прошло и сорока минут, как лодка причалила у лоцманской станции Ландсурта.