Приключения ведьмы Мирославы
Шрифт:
— А я же здесь причем?
— Так я спрашиваю, бывало ли на вашей памяти подобное?
— Не бывало, — быстро ответила старушка. — А теперь иди отсюда!
— Но я…
— Кому сказала, иди вон за порог! Нечего ко мне ходить да выспрашивать!
Стоило только посмотреть на Авдотью Степановну, как я поняла, что большего от нее не добьюсь. Но и ведьминское чутье в голове тревожно шептало, что бабка меня обманывает. Более того, она точно знает, что за беда тут приключилась, но
— Ты чего в землю вросла? Сказала же ступай, пока не погнала тебя по деревне!
— Вы ведь знаете что-то важное, — покачала я головой, — только сказать… боитесь или…
В ответ бабка такой бранью раскричалась, что я и от мужиков такого не слышала.
Не стала больше тревожить негостеприимную хозяйку и пошла вон от ее участка.
Шла я по улочкам деревенским к дому старосты и размышляла. Несколько раз припоминала все, что только видела и слышала минутами ранее. Что-то терзало меня, уверяло, что упустила я важное — то, что помочь мне может!
Так я и очутилась у дома Осиника.
— Заходите, Мирославушка, — встретила меня его супружница, — заждались мы вас. Говорила я своему Осинику, чтобы он за вами воротился. Не дело с Авдотьей ругаться вам. Она обидит и словом и делом…
— Не переживайте, — добро улыбнулась я. Приятна мне была забота женщины, — ведьму не каждый рискнет обидеть по настоящему.
— Защитника вам нужно. Мирославушка, — улыбнулась женщина. И столько тепла было в ней, столько ласки, будто материнской, что сердечко мое екнуло.
— Сила моя — самая лучшая защитница.
— Сила-то силой, а женщине мужчина нужен — опора и забота во всем.
— Марфуш, хватит щебетать без умолку, — появился на пороге Осиник, — пойдемте лучше чай пить. У тебя вон вареники остывают!
— И то правда. Что-то заболталась я… Пойдемте в дом.
Я с радостью приняла приглашение и вошла отворенные двери.
Теплый светлый уют встретил меня с самого порога. Светлые салфетки, занавесочки. В каждом углу, на каждом оконце цветок живой. На двери оберег — подковка.
«Дом — полная чаша» — возникла в моей голове первая мысль.
— Мир дому вашему, — улыбнулась я, благословляя своим добрым словом жилье и хозяев.
— Благодарствуем! — отозвался Осиник. — Угостись, матушка ведьма, не побрезгуй.
— С радостью!
Да и как отказать, когда перед глазами большой стол стоит, вкусностями уставленный. А в середине его самовар кипит на чай подзывая.
Уселись мы друг напротив друга и мирную беседу завели. Да только все мои мысли к Авдотье и ее загадке возвращались…
А как откушали да чая напились вдоволь, поднял староста тему тревожную.
— Как же быть нам, матушка ведьма? Как же без хлеба
— Уж переживем как-нибудь! — уверенно заявила я. — Помирать с голоду я не собираюсь и вам не советую!
— Эх, и за что же напасть на нас такая навалилась? — чуть не плакала Марфуша.
— Узнать бы кого мы так разгневали? Кто нам такую подлость организовал?
— Да, это узнать срочно нужно! Без причины я помочь полю не смогу, — честно призналась я.
— Так вы для этого к Авдотье заглядывали? — осторожно уточнила Марфуша.
— Я выяснить смогла, что никто над полем не ворожил. А что это значит и как искать причину беды, никак в толк не возьму. А Степановна ваша давно живет. Вот я и подумала, что может, что подобное припомнит.
— Она ежели и припомнит, то говорить не станет, — покачала головой Марфуша.
— Почему же? — удивилась я.
— Колдовство она на дух не переносит. Стоит только заговорить о каком чуде, такими ругательствами исходит, что страх берет.
— И причина тому есть?
Жена старосты только плечами пожала, но в ее глазах я увидела, что знает женщина больше, чем говорит.
— Хозяйка, поведай мне, что бабы в деревне говорят. Я не сплетница и разносить по люду не стану, а делу общему твои слова помочь смогут.
— Так и я не сплетница, Мирославушка, только вот слухами-то земля полнится. Еще бабка моя, Алена Сергеевна, царствие ей небесное, говорила про Авдотью и ее семью разное. И велела она мне, дружбу с ними не водить, и злобы не рождать, а то беду накликаю на себя и на других.
— Что так? Злые женщины и мужчины были в семье Авдотьи Степановны? — задавала я наводящие вопросы.
Уверенность во мне крепла, что за нужную ниточку тяну.
— И злые, и глазливые, и злопамятные, — ответила Марфуша и быстрый взгляд на оберег-подковку бросила. — Поговаривают, что бабка Авдотьи ведьмой была.
— Ведьмой? — удивилась я.
— Так как же это… — растерянно проговорила я, вспоминая рассказы бабушки.
Она много раз повторяла мне, что в здешних краях, только наша семья силой одарена была. Только вот… Почему же и мою бабушку Авдотьей величали?
Сердце сжалось до размеров булавочной головки. Как же такое возможно? Неужели рядом еще одна ведьма жила все это время, а бабушка не знала? Или знала, но скрывала это?
— А еще, что о той семье говорят? — уточнила я, стараясь, чтобы никто моего беспокойства не приметил.
Марфуша заалела щеками и на мужа посмотрела стыдливо.
— Да брешут разное, — отмахнулся староста Осиник.
— И все-таки? — упрямилась я.
— Поговаривают, будто мужики с ними не живут, — протараторил Осиник.