Приключения ведьмы Мирославы
Шрифт:
Нужный амулет нашелся довольно быстро. «Глаз леса» — так называла его бабушка. Для нее, и для меня, этот амулет изготавливает дедушка Леший.
«Глаз леса» — это ничто иное, как капелька застывшей смолы. Она не очень прочная, но очень красивая: желтая, прозрачная, изредка с какими-то вкраплениями.
И этот простой с виду амулет очень чутко реагировал на любое «черное» колдовство.
Я выбежала вновь на улицу, к удивленному и немного расстроенному парню и всучила ему «Глаз леса».
— Что это? — уточнил он.
— Сожми крепко в руке, — велела я.
Олеус послушался, но выглядел растерянным.
— Давай обратно, —
Мужчина раскрыл ладонь и показал мне ничем не измененный амулет. Смола была так же прозрачна, как и раньше. А это означало, что ни одно дурное слово Авдотьи не прилипло к Олеусу.
— Все в порядке, — выдохнула я и улыбнулась.
— Пока еще нет, — покачал головой сын старосты, но улыбнулся в ответ. — Нам нужно разобраться с этой обезумевшей старухой и обезопасить те… вас.
— Да, — согласилась я, — верно, только…
— Я не уйду! — решительно заявил Олеус.
— Тогда, пообещай, что будешь делать то, что я попрошу и… не расскажешь о том, что увидишь или услышишь, если я об этом попрошу!
— Обещаю, — сразу согласился мужчина и пошел вперед.
— Осип Никифорович, не позволяй нашей… гостье… говорить ничего дурного, пожалуйста, — обратилась я к домовому.
Легкий хлопок раздался в комнате и Авдотья взвыла.
— Грязная ведьма, нежитью защищаешься, — выплюнула брезгливо бабка.
— Вы от нежити мало отличаетесь, — фыркнула я. подходя ближе к обидчице. Но Олеус меня опередил и не позволил подойти близко, ухватив мою руку.
— Все в порядке, — заверила я его, но он лишь послал мне настороженный взгляд.
— Что ж я вижу… — грубо рассмеялась Авдотья Степановна, — ты уж и хахалем обзавелась. Или же он у тебя не единственный? Ась?
— Закрррррой рррот, старрррая коррррга! — выкрикнул Клавдий. — Иначе я вырррву твой поганый язык.
Ворон был агрессивен, что странно. Ведь обычно, что бы не случалось, он сохранял спокойствие.
— Я хочу понять, что же здесь твориться, — уверенно заявила я. — Вы можете не любить ведьм, — обратилась я к бабке, — это ваше право. Но только…
— Не любить? Да я ненавижу весь ваш род! — повторилась женщина.
— ПОЧЕМУ? — выкрикнула я.
— Потому что ВЫ уничтожили меня!
— Мы? — удивилась я. — Тебя обидела ведьма?
— Меня уничтожила твоя пробабка!
— Я ничего не понимаю, — растерянно выдохнула я и прислонилась к столу. — Объяснитесь!
— Твоя пробабка так же как и ты была ведьмой. Добренькая такая была, все помочь хотела все, всех осчастливить. Еще бы… в ней же сила волшебная была заключена — дар великий. Любимицей была твоя пробабка Верея. Везде ей слава и почет, всюду уважение. И мужики толпами за ней ходили! Конечно, она себе любую красоту наворожить могла да и приворожить любого, что по вкусу придется.
— Это неправда! — возразила я.
— Еще бы ты не защищала ее… Родная кровь с примесью гадости. Никто меня не слушал, хоть я и пыталась им глаза раскрыть. И Прохор мой обманулся — попался на крючок проклятой ведьмы.
— Что означают твои обвинения? — грубо спросил Олеус.
— Жених у меня был, Прохором величали. Такой же как и ты, — бабка кивнула на Олеуса, — красивый, величавый, к труду приученный. Семья была у него хорошая, но бедная. Я же из зажиточных была, но отца рано лишилась. Это сейчас староста всех под одну гребенку чешет, а раньше каждый лишь за себя отвечал. Жили мы с родительницей неплохо, но без
— Как же она обманула? — уточнила я.
— Она Прохора себе забрала!
— Быть не может, — покачала я головой, — он же не вещь и не скотина, чтобы его насильно забрать можно было!
— Вот и я о том кричала. Приворожила она жениха моего, змея подколодная. А он все кричал, что с первого взгляда влюбился… Дурень! Облапошила его ведьма, а он и рад был. Помолвку нашу разорвать пытался, да только мать моя к старосте пошла — права качать. Мол он обязательства принял на себя, а сейчас в отказ пошел. Позорила его на всю деревню. Свекор тогда и порешил, что свадьбе нашей быть. Ох и бесновался тогда Прохор, ругался на меня. Кричал, что хоть и жениться на мне, а любить все равно другую будет. Я же в ответ пригрозила: что коли он с ней от меня гулять станет, то житья я им не дам.
— Вы сумасшедшая, — выдохнула я и отвернулась.
— Нет! Это вы ненормальные — ошибки природы! А я… Я была нормальным человеком, до поры до времени! К свадьбе дело близилось, когда в деревне стали поговаривать, что Прохор с ведьмой любовь крутит.
Будто кто-то видел их, то в лесу, то в поле. Я решила проверить и своими глазами наткнулась, как жених мой с ведьмой в поле любовались. Долго слушала, какие он слова говорит, как обещает счастье на всю жизнь, словно это она, а не я его женой будет.
— И что? Что вы сделали?! — нетерпеливо уточнила я.
— Проклинала их на чем свет стоит. Все кары небесные им обещала, а как стемнело, они как раз в стогу спали, взяла вилы и проткнула изменника. Верея проснулась в тот момент, не успела я ее прикончить. Надо было с нее начинать! Да не сообразила я с горя-то. Верещала ведьма, раны заговорить пыталась, да только хуже ему становилось. Он же скончался скоро. Я как то поняла, начала ее ругать, да беды пророчить. А Верея все над женихом моим плакала, да причитала, что жить без него не хочет.
По моей спине холод пробежался. Как же так можно? Убить жениха и сваливать все на другого человека?
— Крик и шум деревню разбудил, — продолжила бабка Авдотья, — люд собрался, обнаружили мертвого Прохора. Ведьму и меня разняли да по домам сослали. Вместо свадьбы поминки готовить стали. А на следующий день, кровь Прохора почернела, а стог, в котором любовники почивали, сам собой загорелся. В итоге и поле вспыхнуло, убивая весь урожай. Вот тогда-то я и открыла народу глаза на ведьму — заверила, что из-за нее Прохор умер, из-за ее приворота его плоть чернела, а теперь и остальные голодом замучаются.