Приключения ведьмы Мирославы

Австрийская Анна

— Благодарю, Добромир. Прямо сейчас туда и направлюсь.

— Скатертью дорожка!

— Староста, ты сам-то тоже не теряйся. Я, как узнаю чего, так соберу вас — руководителей, дабы общую думу вести.

— Так я всегда на своем посту, госпожа ведьма. Ты не сомневайся!

В Веленки я прибыла по воздуху. Прежде чем навестить старосту, я облетела деревню и проверила порядок. К тому же, я преследовала одну корыстную цель — я посмотрела местные угодья.

Веленцы никогда не жили богато, но и бедствующими я бы их не

назвала. А все потому, что их староста прекрасно ладит с экономикой. Он виртуозно рассчитывает потребности и спрос своих жителей и урезает их до необходимого минимума. В Веленках нет зажиточных и бедняков, здесь все примерно равны по положению.

— Матушка ведьма, — окрик старосты настиг меня, когда я хотела незаметно проверить общий амбар. — Как же хорошо, что вы к нам заглянули.

— Доброго дня, староста Осиник, — спустилась я на землю.

— Эх, вашими да устами…

— Староста Осиник, я к вам на разговор прибыла.

— Так пройдемте в дом, милости прошу, — засуетился мужчина. — Я вас чайком угощу с вареньем. Ммм… у меня супружница варенья из малины наварила — настоящий смак.

— Я обязательно к вам загляну почаевничать, — пообещала я, — но нынче мне другое интересно. Говорят, что в Веленках бабка есть. И живет она на свете так долго, что и не помнит уж никто ее рождения.

— Люд-то много чего треплет, проверить это сложно. Но есть у меня жительница одна. Хорошая баба, известная трудом своим да памятью. В моих ведомостях о ней мало числится и даже год рождения неизвестен. Но по ее словам она сотню лет разменяла. Правда то или выдумка не ведаю. Да и бабы ее поздравлять с именинами не спешат — дату не знают верную, а Степановна и не говорит.

— Степановна?

— Авдотья Степановна звать ту бабу.

— Хорошо, — кивнула я. — Проводите меня к ней, пожалуйста.

— Никак не могу, — покачал головой староста.

— С чего бы это? — очень удивилась я.

— Степановна у нас норовом больно крута и ваши ведьминские дела особо не уважает. Не будет она с вами толковать, никак не будет. Только словами злыми огорошит, да с порога прогонит.

— За что же она нас не принимает? — поинтересовалась я.

— Чего не знаю, того не знаю… — пожал плечами Осиник.

— Но поговорить мне с ней надобно!

— Ох, матушка ведьма, вы бы еще разок обдумали решение свое… Даже я Авдотью злить не смелюсь, ведь она и подогом огреть может.

— А я рискну! — настаивала я.

— Что ж, — развел руками староста, — дом я укажу, но сам с вами не явлюсь.

Страх Осиника мне был удивителен и смешон. Что же за бабка эта Авдотья Степановна, коль на ее порог шугается сам староста деревни заходить.

Дом женщины был чуть в стороне от основных построек. Он ничем не выделялся из общего порядка. Деревянный сруб в один этаж с черепичной крышей, с узкими оконцами и немного покошенным от времени крыльцом.

— Вот тут и живет бабка

Авдотья, — указал мне Осиник.

— Это кто тут бабка? Ты кого бабкой назвал, хюлюган ставленый? — скрипучий голос раздался из-за калитки.

Староста покраснел, побледнел и поспешил ретироваться:

— Так я того… Жду вас у себя, матушка…

Осиник вовремя понял свою оговорку и заткнулся.

— Чаевничать вас ожидаю, — поправился он и сбежал, сверкая подошвами новехоньких черных сапог.

— Доброго дня, хозяйка, — поприветствовала я Авдотью Степановну.

— Добрее дни бывали…

— Разрешите к вам зайти? — уточнила я. Вести беседу не видя оппонента было не комфортно.

— Нет у меня причин тебя пускать… — гневно ответила бабка.

— Мне поговорить с вами надобно, поспрошать кое-чего важное.

— Коли надо, то спрашивай. В хату для того входить не требуется.

Странно это… Но я решила на своем настоять.

— Тема не простая, деликатная… Зачем нам надобно, чтобы соседи ваши подслушивали? Этим только сплетни родить!

— Хитра лиса, но и говоришь умную мысль. Ладно уж, заходи во двор, а в дом не суйся!

— И на том спасибо, — вздохнула я и толкнула скрипучую калитку.

Я осторожно вошла в садик и тут же натолкнулась на неприятный колкий взгляд. И запах меня окружил странный… такой, что и не раздражает и не радует. Скорее он предостерегает и настораживает.

Сгорбленная сухонькая старушка с острым носом и злыми глазами сидела на скамейке у крыльца, упираясь руками в деревянную палку — самодельную клюку. Костлявые длинные пальцы переплелись между собой и обхватили палку на верхушке.

— Фуууу…. — скривилась бабка. — Сама ведьма на мой порог явилась, бесовское отродье.

— Не очень-то вежливо, — буркнула я, но медленно подошла к хозяйке.

— Стой там, у калитки, — недовольно указала Степановна на выход. — Надолго ты не задержишься, нечего раздражать меня своим присутствием.

— Как скажите, — пожала я плечами, но на указанное место не отошла. — Мое имя Мирослава.

— Знаю я, как тебя величают. Да только мне того помнить не обязательно.

— Авдотья Степановна, не хочу показаться невежливой, но должна задать вам неприятный вопрос.

— Смотри какая смелая, — усмехнулась старушка, — и не боишься, что на хвост твой бесстыжий плюну.

Я в немом изумлении уставилась на бабку.

— Чего смотришь? Мало ли… Вдруг слюна моя для ведьм ядовитая?!

Тут мой разум вообще отказался что-то понимать.

— Ладно, выкладывай, ведьма, зачем явилась.

— Вы, говорят, давно на свете живете, много видели. А потому вопрос мой такой: был ли на вашей памяти случай, чтобы поля цвели, стояли живенько, но зерна не рождали?

— Чего?! — нахмурилась бабка Авдотья. — Ты чего такое лопочешь чумная?

— Поля наши совсем плохи. Урожая летнего не принесли.