Прикосновение ЛаКлер
Шрифт:
– Ты не разговаривала со мной, поэтому мне пришлось самому выяснить, что происходит.
– Он откидывается на спинку стула.
– Я хочу помочь. Позволь мне погасить весь твой долг.
Как бы мне не хотелось выскочить из ресторана, я не смогла пошевелиться. Так что я стояла там, застывшая, с мурашками, бегающими по коже на руках.
– Ты... Ты хочешь заплатить...
– Это меньшее, что я могу сделать. Пожалуйста, подойди и сядь... Поговори со мной.
Я делаю, как он говорит только потому, что мои ноги не позволят мне стоять
– Кто дал тебе право влезать в мои дела?
– Я должна быть рада. Благодарна за то, что он хочет помочь. Благодарна за то, что мне больше не придется делать то, чем я не горжусь, чтобы расплатиться с долгами и накопить на колледж. Но в то же время, он вторгся в мою личную жизнь. Он открыл в нее дверь и вошел так, словно владеет ею.
– Тебе нужна помощь. У меня есть деньги, и я был бы рад потратить их на тебя.
– Его глаза смягчаются, когда он снова тянется к моей руке. Тепло его рук просачивается сквозь мою кожу, и я хочу отстраниться, но не могу. Я застыла. Я не уверена, что чувствую в этот момент. Одновременно ярость и облегчение. Я наклоняюсь вперед и кладу голову на стол закрывая глаза. Он кладет руку на мой затылок, и я поднимаю лицо, заглушая рыдания.
– Почему ты это делаешь? Почему сейчас?
– шепчу я.
– Мне трудно представить, что ты продаешь свое тело за деньги. Ты, должно быть, через многое прошла.
– Что ты знаешь о моей жизни? Что ты знаешь о том, через что я прошла?
– Не так много, должен признаться. Прости, Брук.
Я качаю головой.
– Почему я должна принять твои деньги?
– Ты бы предпочла потонуть в долгах, чем принять мою помощь?
– Он тянется к своему телефону.
– Я знаю, что было неправильно лезть в твои дела, но…
– Черт возьми, это не твое дело.
– Я сжимаю руки, ногти впиваются в ладони.
– Знаешь что? Отлично. Я возьму твои деньги, но я хочу вернуть тебе все до последнего пенни.
– Я не хочу, чтобы ты мне возвращала деньги. Это подарок. Я предлагаю тебе свою помощь, ничего не ожидая взамен.
– Звонит его телефон. Он смотрит на него, но не принимает вызов.
– Я ничего у тебя не прошу. Я могу перевести деньги на твой счет к завтрашнему утру. После сегодняшнего дня тебе даже не придется снова видеть меня. Но, пообещай мне, никогда не возвращаться больше в "Мираж". Начни все сначала. Есть так много вещей, которые ты все еще можешь сделать в своей жизни.
– Я многое хотела сделать в своей жизни, но у меня не было и шанса, потому что мне пришлось сосредоточиться на выживании. Если я решу вернуться в "Мираж", это будет мой выбор. И я все тебе верну. Меня не волнует, сколько времени это займет. Я отказываюсь быть в долгу перед тобой. Ты никогда не хотел быть частью нашей жизни, и я не понимаю, почему это должно измениться сейчас.
– Я смахиваю слезы, разозлившись на них за то, что раскрываю свою слабость.
– Я нуждалась в тебе.
–
– Он нуждался в тебе.
Между его бровями появляется складка.
– О чем ты говоришь? Кто нуждался во мне?
– Эрик, вот кто. Он нуждался в тебе, а тебя не было. Ты решил не быть с нами тогда. Так почему ты здесь сейчас? Неужели твоя вина слишком тяжела, чтобы ее вынести?
– Кто, блять, такой Эрик?
– Его телефон снова звонит, и он нажимает кнопку, чтобы тот замолчал, глаза наполняются вопросами.
– Что происходит?
Я облизываю губы. Конечно, он не знает имени Эрика, потому что я никогда не говорила ему.
– Эрик... наш сын.
– Я сжимаю губы.
– Имя, которое очень созвучно и напоминало мне о...
– Деррик.
– Телефон выпадает из его руки и бьется с грохотом о стол. Когда он говорит, его голос искажен.
– Наш сын?
19. Деррик
– У меня есть сын?
– Несколько маленьких слов, и моя голова, кажется, вот-вот взорвется.
– Как такое может быть? Мы использовали презерватив.
– Я вспоминаю о том дне, когда мы занимались сексом, и ищу подсказку, как она могла забеременеть, но я не припоминаю, что презерватив порвался. Мог ли я надеть его неправильно? Возможно, производственный брак?
Она сужает глаза, замешательство затмевает ее черты.
– Я не знаю ответа на этот вопрос. Все, что я знаю, это то, что я забеременела, а ты...
– она жует свою нижнюю губу.
– Ты был моим первым парнем, с которым я переспала.
Ее откровение толкает меня прямо на американские горки эмоций, и я с силой ударяюсь о землю.
– Мне так жаль... Я понятия не имел.
– Теперь я чувствую себя еще большим хером, который трахнул ее и ушел.
Она наклоняется вперед на стуле, ее глаза темнеют.
– В какую игру ты играешь, Деррик?
Я поднимаюсь на ноги, поставив руки на стол.
– Разве не я должен задать тебе этот вопрос?
– Охваченный яростью и растерянностью, я отступаю, пока моя спина не соприкасается с металлическими перилами террасы. Мои руки так крепко сжимают перила, что кровь отхлынула из суставов.
Глаза Брук расширяются одновременно с тем, как ее щеки заливаются цветом. Бусинки слез дрожат на ее веках.
– Я не понимаю.
– Нас таких двое, - резко говорю я.
– Ты знал об Эрике.
– Она качает головой.
– Какого черта ты притворяешься, что не знаешь?
– Боль и замешательство в ее глазах и словах заставляют меня задуматься, но я бросаюсь вперед в своем гневе, видя лишь красный. Я снова двигаюсь вперед, хватаюсь за край стола.
– Откуда мне было знать? Ты ни слова не сказала. Ты ушла, помнишь? Ты исчезла из высшей "Магнолии", не сказав ни слова. Так скажи мне, как именно я должен был узнать о беременности?
Она поднимается на ноги, но снова опускается на стул, двигая руками вверх и вниз по своим плечам, растирая прочь мурашки.