Прикосновение Макса

Хупер Кей

Его рот двигался дальше с нежной настойчивостью, призывая к ответу, лишая способности к сопротивлению. Она чувствовала, как открывается ему, размыкает губы и тепло внутри нее превращается в обжигающий жар, когда он углубил поцелуй. Она скорее ощутила, чем услышала негромкий звук, родившийся в ее глубине ее горла, чувственное мурлыканье, которой потрясло бы ее, если бы она находилась в состоянии хотя бы подумать об этом.

Но она не думала. Ее рот приоткрылся шире под его увеличивающимся давлением, и ее свободная рука неосознанно прикоснулась к его щеке. Девушке казалось, что все остальное исчезло. И не было ничего в мире кроме них и этого пылкого, хрупкого мгновения.

Она

не хотела, что это кончалось. Но это конечно произошло, одно мгновение перетекло в другое. Мужчина медленно поднял свою голову, и его глаза с тяжелым затемненным взглядом, столь чувственным, что заставил ее бешено колотящееся сердце пропустить удар и вызвать в ней яркую вспышку жара в ответ. Ее пальцы все еще прикасались к его щеке, и под ними она ощущала напряжение абсолютного контроля.

Его голос выразил то же самое напряжение, когда он произнес. — Я так хочу Вас, Дайна. Но я обещаю действовать медленно. Вы всегда сможете остановить меня одним словом. Помните об этом, пожалуйста.

Она наполовину кивнула, все еще находясь в бурном потоке неотразимых эмоций и ощущений. Ее рука медленно опустилась, и она уже не отшатнулась, когда он мягко развернул ее к выходу из чулана — к окружающему миру.

Он держал ее за руку всю дорогу до ее офиса.

Несколько дней пролетели в водовороте дел, как для Дайны, так и для всех, кто был связан с музеем. Медленный процесс преобразования устаревшей системы безопасности продолжался. Часто, проявляя беспокойство, появлялся Вульф, и Морган активно обсуждала с ним бесчисленные детали ее работы.

Дайна продолжала заниматься собственной работой, проводя долгие часы в своем офисе. За это время ее мучитель звонил дважды. Он не просил ее о чем-либо, просто повторял свои изначальные угрозы.

Она не говорила об этом Максу, частично потому, что знала — это расстроит его, и частично, потому что она смогла оставаться относительно спокойной. Этот шепчущий голос все еще наполнял ее холодом и будил болезненные воспоминания, но девушка заметила, что она могла уже справляться с этими эмоциями и с каждым днем все больше могла себя контролировать. Она больше не была одна. То, что Макс был рядом, давало удивительную возможность с легкостью предстать перед угрозами ее безликого мучителя, и, несмотря на то, что здравый смысл диктовал повысить меры безопасности, даже немного развлекаться.

Помимо этого, Макс начал то, что она могла определить только как ухаживание за ней, и это вытесняло из ее головы мысли о любых других мужчинах.

Как он и обещал, Макс действовал медленно. Он не смущался трогать ее теперь, случайные контакты, которые иногда приводили к нежным поцелуям, которые зачастую становились обжигающими. Он никогда не заходил дальше этого, и всегда именно он останавливался первым. Дайна ощущала его контроль, и поскольку время шло, ее доверие к нему продолжало основательно расти. В нем не было абсолютно ничего, что напоминало бы ей насилии или просто применении силы, ничего, что вызвало бы страх или ощущение паники.

Так же как и росло ее доверие к этому мужчине, так же и исчезал ее страх перед физической стороной отношений с ним, пока это чувство росло и укреплялось, уже не являясь такой открытой раной, как это было изначально. Макс делал это чувство желанным, без какого-либо оказания давления на нее. Ее тело стало забывать боль, охваченное таким новым и захватывающим осознанием удовольствия.

Постепенно девушка осознала, что всего за несколько коротких дней он стал жизненно важной — даже необходимой — частью ее жизни. Это пробудило в ней целый сонм эмоций, большинство из которых были основаны на неуверенности.

Он ведь не упоминал о будущем, о каких-либо долгосрочных обязательствах, о чем-то, что не касалось бы очевидного факта его желания. И хотя он испытывал к ней чувство привязанности, девушка понятия не имела, было ли это чем-то необычным для него и значило бы что-то серьезное. Все ее инстинкты, так же как и наблюдение за ним, говорило о том, что Макс был не из тех людей, которые с легкостью относятся к любому виду отношений, но это так же и не гарантировало, что у него были мысли о чем-то постоянном. Вопрос заключался в том, могла ли она позволить себе двигаться дальше, без ясного понимания того, к чему это ведет? И что это было, те необходимые для неё отношения, или только стремление обезопасить ее?

У Дайны не было ответов на эти вопросы, и оставалась только неделя из того срока, который она пообещала предоставить Максиму. Что произойдет, когда этот момент наступит? Она не могла остаться с ним с чувством неопределенности, если причина для ее пребывания в его пентхаусе состояла только в том, чтобы предоставить ее прибежище. Девушка не могла скрыться он него, это будет предательством по отношению к ним обоим, и весьма вероятно, нанесет удар по любому шансу, который она могла иметь, чтобы восстановить в себе чувство уверенности и независимости. Рано или поздно, она должна будет принять управление своей жизнью в свои руки, даже если это будет означать оказаться перед лицом угрозы без защиты Макса.

Тем временем все, что она могла сделать, это совладать с ее собственными мыслями и эмоциями.

В четверг, Макс, спросил ее, не сможет ли она сопровождать его на встречу следующим вечером. Он встречался с другом и хотел, чтобы Дайна познакомилась с человеком, который был очень влиятельным патроном и коллекционером в художественном мире. Вечеринка предназначалась, чтобы собрать средства для школы искусств и предполагалась, что там будет присутствовать вся элита Сан-Франциско.

Дайну это немного обеспокоило. Она не была выходцем из низших слоев общества, но и ее среднее воспитание в Бостоне, не подготовило ее к тому, чтобы войти в те круги, в которых, как правило, находился Макс. На следующее утро она немного поговорила об этом с Морган, и во время перерыва на ленч, обе женщины покинули музей, чтобы пройтись по магазинам.

Макс, который не хотел, чтобы Дайна одна находилась вне стен музея, не возражал против этой поездки, когда она сказала ему об этом. Он только предоставил в их распоряжение автомобиль с водителем. Напоминание, что все еще сохранялась вероятность угрозы для нее, не расстраивало девушку, частично потому, что ее ум был занят более непосредственными проблемами и частично потому, что она не могла волноваться о чем-либо в присутствии веселой и жизнерадостной Морган.

— Я думаю — решительно произнесла Морган, когда они зашли во второй магазин, — что на всем этом написано Ваше имя. — Она отклонила помощь продавца и вместе с Дайной стала рассматривать коллекцию красочных вечерних нарядов.

Дайна проследила за платьем, которое держала ее новая подруга и с сомнением произнесла, — Серебро? Это будет ужасно …привлекать внимание.

Тень понимания отразилась в янтарных глазах Морган, но она тут же произнесла оживленным тоном — я была на том приеме в прошлом году, и могу заверить, что все женщины, одеваясь, вооружаются буквально до зубов. Поверьте мне, Вы увидите, по крайней мере, дюжину женщин в блестках и перьях. — Она внезапно улыбнулась. — Я могу также сказать, что Макс всегда привлекает внимание, где бы он не появился — и Ваш лучший вид будет самым эффективным видом брони.