Прикосновения зла
Шрифт:
— Не хочу об этом думать.
— Не думай. Просто прими к сведению.
— Если я убью тлана… — Голос Нереуса терял твердость. — Это ведь… не как убить человека, правда?
— Конечно! — успокаивал келевст. — Вали рыбоглазых без жалости! Нечего им делать на суше! Только представь, сколько людских кораблей они потопили, пока жили в морской пучине и набивали свои сундуки!
Прошла неделя с момента отплытия. Тёмной беззв"eздной ночью, когда Нереус видел сладкий сон о родных краях,
— Подъём.
Лихтиец широко распахнул глаза:
— Что?
— Тихо, — Шикнули на него. — Враг близко.
— Враг?
Пиратская диера шла без сигнальных огней, словно призрак, скользящий во мраке.
Навстречу двигалось пятно жёлтого света…
— Торговцы? — с надеждой спросил юноша.
— Паукопоклонники, — фыркнул келевст. — Будет жарко.
Видя замешательство лихтийца, он схватил парнишку за рукав:
— Живее, остолоп. Вниз, на в"eсла.
Он спихнул Нереуса с лестницы, ведущей на нижний ярус:
— Шевелись, дрянное семя.
Переборов леденящую волну страха, юноша доковылял до банки и занял свое место.
— Эп. Кат. Эп. Кат, — повторял флейтист, ударяя в такт инструментом по ладони. — Ар эп! Декс кат!
Нереус вцепился в весло, стараясь не запутаться в командах.
Пиратский корабль набирал скорость для таранного удара.
— Григ! Григ! — поторапливал лихтийца сосед по скамье.
Юноша зажмурился.
Наверху тоже работали гребцы, повинуясь командам келевста, и шла подготовка к абордажу.
С чудовищным треском диера ударила в борт вражеского судна.
Нереус ожидал услышать хруст ломаемых вёсел неприятеля, но противники хорошо подготовились, заблаговременно убрали вёсла и задраили порты кожаными затычками.
— Фисо! Назад! Назад, мать вашу под хвост! — заорал флейтист.
Нереус наконец понял, о какой жаре говорил келевст.
Моряки обоих кораблей принялись забрасывать противников метательными снарядами. Наверху закричали первые раненые, очутившиеся под ливнем вражеских копий.
— Фисо! Григ!
Лихтиец старался изо всех сил: нужно было как можно скорее сменить позицию и повторить атаку.
— Гады! — крикнул с лестницы келевст. — Крепкие, зараза! Готовят проплыв! Хотят поломать нам весла!
Нереус мигом вспомнил его рассказы о тактических маневрах поморцев, не раз побеждавших в морских сражениях. Скользящий удар по борту судна преследовал цель лишить соперника весел, обездвижить его корабль, чтобы затем расправиться с командой.
Страшась такой участи, лихтиец делал всё, что велел келевст.
Только скорость и повторный таранный удар могли спасти их всех.
Гребцы, сидевшие на банках, были хмурыми и злыми. Пот стекал
Многие чувствовали, что исход морского сражения уже предреш"eн: слишком сильным оказался противник — перестроенный под нужды культистов военный корабль.
— Утопят нас пауки… — осмелился высказаться один из пиратов.
— Повесят… — с акцентом возразил ему сосед-афарец.
— Животы вспорят…
— Заклеймят и в колодки…
— Братья! — подал голос Нереус. — Неужто мы так просто сдадимся? Разве не за славой, а за гибелью мы плыли так далеко от дома?!
— Смирись, — осадил его афарец. — Ты встретил свою шестнадцатую весну, но семнадцатой уже не увидишь.
— К оружию! — раздался сверху голос капитана.
Его диера, лишившаяся почти всех вёсел по левому борту, превратилась в неповоротливую каракатицу.
Судно паукопоклонников издевательски толкнуло её снова и в ход пошли абордажные крюки.
— Вот и вороны полетели, — горько выдохнул сосед лихтийца.
Абордажные трапы — корвусы — или в просторечье «вороны» — впивались своими металлическими когтями в палубу диеры.
Нереус ждал, что гребцы, все как один, поднимутся с мест и ринутся в бой, выручать своих товарищей, атакованных врагом. Но дело обстояло иначе.
Часть мужчин смиренно опустились на колени, сложили руки в знак покорности и шептали молитвы.
Другие забились в темные углы и тряслись там от ужаса, всхлипывая и стеная.
Кто-то достал оружие, грозно махал им перед собой, но никуда не шёл, а лишь неприязненно поглядывал на лестницу.
— Ты — не воин, — сказал Нереусу знакомый афарец, — Сядь на пол и тебя пощадят. Станешь рабом на поморской галере. Зато будешь жив.
— Нет! — закричал юноша и побежал по ступеням, не оглядываясь.
Он очутился в гуще боя, лицом к пламенеющему рассвету.
Небольшая группа моряков сражалась рядом с капитаном, остальные дрались поодаль.
Всюду валялись трупы и текла кровь.
Сделав несколько шагов, лихтиец нагнулся и забрал меч из руки мертвеца.
Короткий клинок с широким слегка изогнутым лезвием показался увесистым и неудобным.
Нереус пытался выбрать цель, но перед глазами вс"e плыло…
— Геллия! — проорал юноша, подбадривая себя.
Он сжал рукоять клинка так, что побелели костяшки, стиснул зубы и ринулся в бой.
— Геллия!
Рослый паукопоклонник в шлеме, украшенном чёрным конским хвостом, с размаху шарахнул парню в висок чем-то тяжёлым.
И Нереус надолго провалился во тьму…
Даже теперь, спустя много лет, эти воспоминания причиняли боль.
Невольник прижал к лицу покрытые мозолями ладони.