Принц и нищенка
Шрифт:
От этих слов меня коробит, я сразу же затыкаюсь и снова возвращаюсь к окну. Снег уже припорошил поля и деревья, в воздухе пахнет приближающейся зимой. Выглядит сказочно, жаль, что у меня грустный повод посмотреть на такую красоту.
Дорога занимает около двух часов, Гофман пытается болтать, но я отвечаю неохотно, мои мысли уже совсем не с ним и мне совсем не хочется переговариваться. Прошу остановиться у большого магазина и набираю целый пакет жидких йогуртов, Серега их любит. Не знаю, может ли он сейчас их есть, но мне хочется чтобы он почувствовал, что у него их много и они только его. Платит Гофман и я даже не сопротивляюсь,
– Когда мы уже пойдем?
– Фил ерзает на сиденье.
– А ты-то куда собрался?
– С тобой! Вдруг ты навещаешь своего парня, сразу и познакомимся!
– Я навещаю друга, Гофман! И тебе не надо с ним знакомиться, так что жди меня здесь.
– Я же сказал, что пойду!
– смотрит на меня, как упрямый баран, - Пойду за тобой и ничего ты мне не сделаешь. Ты же не устроишь драку прямо в больнице.
– Ладно!
– я злобно хмыкаю, - Только не вздумай его жалеть, понял меня? Только посмотри на него хотя бы раз с жалостью и я придушу тебя голыми руками!
– А что с ним?
– говорит испуганно.
– С ним все плохо, Фил! Очень плохо! Поэтому не надо ему показывать, что ты это видишь, ясно?
– А почему?
– Потому что никому не нравится, когда на него смотрят, как на испорченную вещь! И это я сейчас не только про него, ты понял?
– Понял… - отвечает тихо.
Мы выходим из машины и идем к больнице. Меня здесь ждут, поэтому на входе нам дают халаты, бахилы и маски. Я протяжно выдыхаю, выпрямляю спину и уверенной походкой двигаюсь на третий этаж. При входе в отделение, опускаю голову, чтобы не видеть эти страшные буквы, а Гофман не опускает, поэтому тут же смотрит на меня испуганно и растеряно. Медсестра на посту говорит, что Серега в триста десятой палате, я верчу головой до тех пор, пока не нахожу нужную белую дверь и мы с Гофманом проходим внутрь.
Господи… Сердце сразу сжимается от испуга. Серега совсем плох, он очень бледный и худой, не дала бы ему больше тридцати килограммов, глазницы запали, от чего его лысая голова выглядит устрашающе. Сухие, синюшные губы превратились в тонкую линию. Он лежит на кровати с приподнятой спинкой и его белые, тонкие руки с яркими венами пристроились поверх клетчатого одеяла.
– Ну привет, хорек!
– говорю беззаботно, ставлю пакет с йогуртами на тумбочку, и сажусь на кровать у его ног, Гофман робко опускается на стул.
– Привет, Чума!
– Серега говорит хрипло и пытается улыбнуться, - А это что за петушара?
Смотрю на Фила, он в шоке, но молчит.
– Да так, один мой друг.
– А Скворец?
– пищит расстроено.
– Улетел Скворец, - влезает Гофман.
– Да сейчас!
– Серега злобно на него смотрит, - Он тебе так накостыляет! Скворец самый сильный и самый смелый!
– Ну все, хватит!
– я кладу руку на Серегину ногу через одеяло, - Он просто друг…
– Чума! А Жулик где?
– глядит на меня взволнованно и жалобно сводит брови, - Ты же обещала, что притащишь его в рюкзаке!
– Да не смогла поймать… сиганул под пол за мышом, как только не звала его! Может быть нашел крысиное гнездо, - я делаю голос уверенным.
– Вот блин!
– Серега лупит маленькой ладонью по одеялу, -
Хорошо, что на мне сейчас медицинская маска, иначе бы Серега увидел, как сейчас дрогнули мои губы.
– Ну как там наши?
– в его глазах появляется тоска.
– Да нормально, что им будет! Вовка руку сломал, Новиков зуб передний коренной выбил, потом вернешься, посмотришь. Зрелище- обхохочешься! Ночью труба рванула, девчонок немного затопило, Скворцов помогает чинить, приедет к тебе на следующей неделе.
– С Жуликом?
– спрашивает с надеждой.
– Конечно, с Жуликом, - я шепчу и держусь из последних сил.
– А что вообще говорят, Чума? Сколько мне там осталось?
– глядит на меня совсем не детским взглядом. Не должно быть у десятилетнего мальчишки такого взгляда.
– Да говорят, что ты всех еще заколебаешь, хорек! Так что, скоро вернешься и ночью опять сожрешь все Вовкины запасы, а потом за это выхватишь!
– Вот бы до Нового года кони не двинуть… - говорит задумчиво, - Это же так обидно, если прямо накануне… На меня же подарок купят и мандарины.
– Не говори глупости, Серега!
– внутри меня трясет, как осиновый лист, но я стараюсь сохранять спокойствие, - Сейчас прокапаешься и приедешь! Скворец горку начал строить! Если снега будет много, опять до второго этажа сделаем!
– Прикольно… вот бы посмотреть…
– Да куда ты денешься, посмотришь, она же до марта простоит.
– Ну ладно тогда, - он опускает голову, а я опускаю глаза.
Нет никакой горки, но Серега об этом не узнает. Директриса говорит ему все хуже и хуже. В палату почти сразу заходит медсестра, говорит, чтобы мы закруглялись, скоро обход. Гофман почти сразу дергает к двери, стоит спиной, пока мы прощаемся. Серега сильно вцепляется ледяными пальцами в мою кисть и я вижу, как ему страшно. Мое сердце гниет и скукоживается, я глажу его по голове и приспускаю маску, чтобы ему улыбнуться. Возможно, это в последний раз, с каждой секундой держать себя в руках становится все сложней, но я не могу с ним так поступить, не могу забрать у него надежду.
Из палаты выхожу совершенно растоптанной. Медленно плетусь за Гофманом, который летит к своей машине, как метеор и собираю губами соленые слезы. Фил не дожидается меня, прыгает на свое сиденье, я же сажусь в машину только спустя пятнадцать секунд. Надеюсь, мне не нужно объяснять почему я сейчас плачу.
– Почему ты не принесла ему Жулика?
– у Гофмана вырывается нервный всхлип и я поворачиваю на него голову, его щеки мокрые от слез, а глаза все еще влажные.
– Жулика загрызли собаки!
– вскрикиваю так же нервно.
– Бл@ть!
– он стучит руками об руль.
Мы молчим, я прожигаю взглядом свои колени и даже не двигаюсь.
– Какой он был?
– голос Фила дрожит, - Надо найти похожего кота.
– Рыжий… с белым хвостиком… - я закрываю лицо ладонями и начинаю плакать, тяжело и горько всхлипывая.
В машине очень тревожно и мрачно. Даже когда я немного успокаиваюсь и прошу купить воды, на Гофмане все еще нет лица и больше пошлые шутки он не шутит. Фил застыл в одной позе, он прикусывает нижнюю губу и долго смотрит в сторону, а потом, не поворачиваясь, наощупь ищет мою ладонь и я тяну ее навстречу, наши пальцы переплетаются и он крепко ее сжимает. Сейчас мне впервые хочется, чтобы меня поддержали.