Принцесса Володимирская
Шрифт:
После совещания друзей Доманского и Шенка было решено отказаться от всяких предложений банкира.
На другой же день в квартире принцессы уже была полиция.
Римские кредиторы давали принцессе четыре дня сроку, чтобы уплатить все или вместе со своей свитой, вместе с адъютантом и гофмаршалом отправиться в тюрьму.
Положение становилось такое, в каком Алина еще никогда не бывала.
Она тотчас же заявила друзьям, что напишет еще раз через аббата Рокотани письмо к кардиналу Альбани с просьбой ссудить ей хотя бы тысячу червонцев. Если же кардинал не даст этих денег, то поневоле придется обратиться
Письмо было написано и отослано, но, разумеется, Альбани отказался ссудить принцессу просимою ею суммой.
Между тем лейтенант Христенек появился снова и стал уверять принцессу, что дела в России находятся в таком положении, о котором она и не имеет понятия. По его словам, недовольство в России правительством, шаткое положение, в котором находится императрица, вести из Италии, что существует законная дочь императрицы Елизаветы, – все это вместе заставило могущественного Орлова призадуматься.
Христенек рассказал подробно Алине, как два брата Орловых когда-то, двенадцать с половиной лет назад, возвели на престол Екатерину. С тех пор могущество их и влияние на русский народ остались те же самые. Русский народ настолько не любит Екатерину и обманут ею в своих надеждах и, с другой стороны, настолько обожает по-прежнему Орловых, что им немудрено бы было произвести новый переворот и предоставить престол принцессе.
– Если когда-то, ваше высочество, – сказал Христенек, – Орловы могли возвести на русский престол иноземную принцессу, то, сами посудите, как легко будет им теперь сделать то же самое для дочери покойной императрицы, о которой все и до сих пор сожалеют, память о которой дорога всякому русскому сердцу.
Христенек просидел у Алины долго и красноречиво доказал ей, что если она сойдется с Алексеем Орловым, сблизится с ним, то непременно очарует его, и все то, что здесь, в Риме, кажется пустой сказкой, может сделаться действительностью легко и быстро. В руках Орлова целый флот и десантное войско. Ему стоит только взять Кронштадт, и Петербург будет в его власти, а принцесса будет на престоле в какие-нибудь три дня.
Алина слушала все, что говорил Христенек, внимательно, но недоверчиво, и наконец заявила ему, что она готова была бы верить в искренность Орлова, если б он сам говорил ей это. Но довериться со слов третьего лица ей невозможно.
– В таком случае, – воскликнул Христенек, – я решусь на один поступок, за который, может быть, Орлов меня выгонит со службы и даже отдаст под суд, но я надеюсь, что вы заступитесь за меня, так как повод, заставляющий меня действовать, – благо России и ваше собственное счастье.
Христенек вынул из портфеля письмо и передал его Алине.
– Вот письмо Орлова ко мне, которое вы можете прочесть. Оно писано не для вас, напротив того, он приказал мне действовать на основании этого письма, но не показывать его кому-либо, а тем менее – вам. Письмо это написано на любимом языке Орлова – по-немецки, следовательно, вы можете сами убедиться в его чувствах к вам.
Христенек оставил длинное и красноречивое послание Орлова к нему, которое начиналось и кончалось приказанием действовать на основании высказанного в нем, но самого письма не только никому не показывать, но по прочтении опасный документ тотчас же уничтожить.
И Алина, искусившаяся
Ей и на ум не пришло, что письмо Орлова к Христенеку было написано исключительно с той целью, чтобы она могла прочесть его. И с какой стати русский вельможа писал своему подчиненному лейтенанту целое послание, в котором рассказывал и положение дел в России, и свои отношения к императрице? Христенек, служа под его начальством, должен был давно знать все это из частных бесед; если же он не знал ничего, то, конечно, не теперь вдруг станет изливать свою душу командир всего флота в письме к лейтенанту.
Вдобавок Христенек хорошо говорил по-русски, и не было никакой причины, чтобы Орлов обращался к нему по-немецки. Послать письмо с гонцом из Пизы в Рим, написанное по-русски, было бы, конечно, гораздо безопаснее, нежели по-немецки. Но Орлову нужно было, чтобы принцесса и ее свита, ее первый приятель, по подозрению Христенека чистокровный немец, могли прочесть это письмо.
Дня через два все решилось. С одной стороны, уверение Орлова в готовности действовать в пользу принцессы, с другой стороны – угрозы кредиторов, позор и тюрьма, а тут же вместе с ними римский банкир, предлагающий открыть безграничный кредит! Помимо затруднительного положения, не было никаких причин подозревать Орлова. Даже Шенк, всегда осторожный и подозрительный, не мог отнестись недоверчиво к русскому вельможе. Все указывало, что Орлов действует искренно.
Самого Шенка не менее Алины смущало то обстоятельство, что сановник, предлагающий Алине свои услуги возвести ее на русский престол, не какой-нибудь князь Радзивилл, не конфедерат, бунтовщик, даже не турецкий султан, разбитый на всех пунктах русскими войсками, – человек, предлагающий Алине сделаться императрицей, тот самый человек, который подобное уже однажды сделал. Да, Алексей Орлов, предлагающий принцессе русский престол, может подтвердить серьезность своего предложения историческим фактом. Он с братом, не далее как несколько лет перед тем, доставили тот же престол другой женщине, имевшей на него, в глазах нации, меньшее право, чем Алина.
И дальновидный Шенк на этот раз оказался наивнее, чем когда-либо.
Не прошло нескольких дней, как долги были уплачены; снова началось веселье и беззаботная жизнь в доме Алины; но вместе с тем начались и сборы в дорогу.
Дженкинс передал принцессе несколько тысяч червонцев, и Алина могла снова швырять деньгами.
Так как монашеский Рим не отличался франтовством общества и главные богачи-аристократы носили кардинальские костюмы, а юноши – аббатские, жены и дочери сидели почти взаперти, то магазинов, в особенности модных, в городе не было.
Алина не могла мотать так, как в Париже и в Лондоне. Но страсть швырять деньги, когда они были, все-таки сказывалась.
Прежде всего Алина на крупную сумму накупила разных предметов и разослала их по Риму. Тут были богатые подарки не только аббату Рокотани, тому же Христенеку, нескольким музыкантам, которых принимала у себя Алина, но даже был один великолепный подарок – целый ящик из каррарского мрамора – для кардинала Альбани, накануне отказавшегося дать ей взаймы сравнительно небольшую сумму.