Приносящая надежду

Воронина Тамара

С Леной он поделился парой рецептов, с Гарвином – парой секретов, от которых даже у него глаза на лоб полезли: в голову не приходило, что можно так просто – и так эффективно. О Даре Гарвина он отозвался одобрительно, заметив, что некромантия некромантии рознь, и если ее пускать на благое дело – целительство, например, – то она только усиливает природный талант.

Здесь же случилось то, что расставило точки над всеми буквами алфавита в представлениях Лены о мирах магии.

* * *

Было

тепло. Вообще, климат здесь был благодатный: не особенно жаркое продолжительное лето, чисто символическая зима, должное количество осадков и так далее. Даже в магической коррекции не нуждался. Поэтому они не ставили палатки, спали под открытым небом. Лена проснулась незадолго до рассвета, полюбовалась бледнеющими звездами, отлучилась в кустики и собралась засыпать обратно, но вдруг сообразила, что дежурный даже не шевельнулся, когда она вставала. Милит мирно спал, что Лену поразило до глубины души, и она собралась потрясти его за плечо, когда услышала:

– Не надо. Они все спят. Хочешь, они увидят замечательные сны.

– Кристиан, он же удавится, когда поймет, что заснул на посту! Он солдат…

– Придумаешь что-нибудь. Он же не сам заснул, а с моей помощью. Нет, не поворачивайся, пожалуйста.

– Боишься, что я тебя узнаю?

– Нет… хотя можешь и узнать. Дело не в этом.

– Тогда скажи в чем или убирайся.

– Не надо так, пожалуйста.

И что-то было такое в этом негромком и словно лишенном интонаций голосе, что Лене стало стыдно.

– Извини, Кристиан. Я предпочитаю видеть глаза собеседника.

– В том-то и дело, что тебе лучше их не видеть. Подожди. Я объясню. Корин давно стал частью меня… Он постоянно присутствует в моем сознании, в моей душе, если угодно. Конечно, он не может услышать нашего разговора, если я этого хочу. Но если ты… Ты ведь умеешьсмотреть в глаза, Лена. Я опасаюсь, что он может захватить часть твоего сознания.

Щаззз. Не боись, девочка, хре… то есть черта лысого у этого Корина получится. Спокойно. Не только он умеет изолировать свое сознание от меня, я тоже кой-чего умею. Он нас не слышит. Так что ежели хочешь, повернись и смотри. Даже если почувствуешь Корина, ему слабо.

Я сильнее?

А чего столько удивления? Это уже и он понял, а ты все не можешь. Он способен тебя напинать да при известной изобретательности трахнуть силком, но вот справиться с тобой он не может. И уж тем более таким образом.

Ты будешь нас слушать?

Мне уйти?

А чего столько оскорбленного достоинства? Слушай. Мне даже спокойнее.

Чмок.

–Но ты пришел ко мне, Кристиан. Чего ты хочешь?

– Того же, чего и все.

– Благословить тебя?

Он засмеялся. Тоже

как-то безжизненно.

– Можешь повернуться, Лена, если хочешь. Я постараюсь не допустить Корина до твоего сознания.

– Не старайся, Кристиан. Корин на это неспособен. Может, потому что у нас слишком разные сознания.

Лена неторопливо повернулась. Кристиан постоял еще немного, давая себя рассмотреть, и сел, чтобы Лена могла видеть и его лицо. Высокий, как Милит, сложенный, как Карл Льюис или какой-другой чернокожий американский легкоатлет, с препышными, но прямыми волосами длинней, чем у людей, короче, чем у эльфов. Гуманоиднее некуда. Парадоксальное лицо, если так можно сказать. Совершенный монголоид, не круглолицый, как бурят, скорее как киношный индеец: лицо узкое, скуластое, нос с горбинкой, что называется, орлиный, смуглая кожа – и при этом пепельные волосы и огромные светло-серые эльфийские глаза.

– Странно выгляжу, да?

– Странно. Но эффектно. В Тамрии не тебе храмы поставлены?

– Я же говорил, что можешь узнать. Не мне лично, но моей расе. Как видишь, я гуманоид. Хотя отличаюсь от любой известной тебе расы. То есть я не могу иметь детей от эльфийки или человека. Можно я налью чаю?

В Лене немедленно взыграл классический женский инстинкт:

– Может быть, ты голоден?

– Не откажусь. Я не ужинал, как-то не пришлось. Ты не боишься меня, Лена?

– Нет. А надо?

– Нет.

– Ты действительно писал Книгу Лены?

– Писал… Часть ее.

– Ты предполагаешь, что я и есть Лена и чего-то там должна совершить?

Он снова невыразительно засмеялся.

– Нет. Я знаю, что ты и есть Лена, и знаю, что именно ты совершишь.

– Ты в будущее заглядывал? – проворчала Лена.

– Заглядывал. Я случайно наткнулся на несколько разрозненных пророчеств, слишком уж совпадавших с тем, что я видел, вот и собрал все в одну книгу. Не думал, что пригодится. Так, дневник исследователя. Как-то он попал в Трехмирье… впрочем, может, я и писал его в Трехмирье. Не помню.

– Можешь сказать наконец, кто ты?

– Могу. Но разве надо? Разве ты сама уже не поняла?

– Это не может быть правдой, – убежденно сказала Лена. – Ты что, бессмертный?

– Практически… То есть с твоей точки зрения или кого-то другого… Что такое бессмертие? Неопределенно долгая жизнь или невозможность умереть?

– Отсутствие смерти, – буркнула Лена.

– Так не бывает. Все смертно. Даже Вселенная. Вопрос во времени.

– Понятно. Владыка Лиасс по сравнению с тобой младенец.

– Ар-дракон тоже. Скажи, Лена, сколько тебе лет? Сколько ты прожила? Вот именно, не знаешь… Время субъективно. Для тебя я бессмертен. Пожалуй, для Владыки Лиасса тоже. От простуды я не умру, но убить меня можно. Хотя это так сложно, что и не представляю, у кого может получиться.

– А сам-то ты знаешь, как можешь умереть?

– Конечно, знаю. Очень вкусный суп. Но варила его не ты.

– Как раз я. Суп сварить я способна, хотя готовить что-то изысканное не умею.

– У тебя другие таланты.