Приорат Ностромо
Шрифт:
Я тихонько открыл дверь своим ключом, однако ступать на цыпочках и прислушиваться было излишне — из гостиной накатывал шум и девичий смех. Его перекрывал сочный баритон Эшбаха:
— Я так и скасал: «Это нефосмошно, Леонит Иофич! Я не котов, и нет фремени!»
— О-о! — завела Рита. — Нашего «режиссенто» не переубедишь!
— Это прафта!
Нашарив тапки, я прошествовал к хозяйкам и гостю.
— Всем привет!
— Привет, папусечка! — залучилась Юля, пристроившаяся за Ритиным креслом и умильно тискавшая маму за шею.
—
— Чуть-чуть! — сжав два пальца, я показал размер маковой росинки.
Наташка живо подвинулась, освобождая мне место на маленьком диванчике, и я тут же плюхнулся, приваливаясь к ее теплому боку. Златовласка, мило улыбнувшись, прильнула со своей стороны. Хорошо…
— Расскасыфаю о сепе, — осклабился Андреас. — Телюсь опытом польшого киноартиста!
Инна притащила здоровенную миску, полную жаркого из курятины со стручковой фасолью, горячего и пахучего.
— Куда ж ты мне столько? — слабо воспротивился я.
— Кушай, кушай! — Хорошистка ослепительно улыбнулась, подсовывая вилку и тарелочку с хлебцами. — Поправляйся!
Утратив волю к сопротивлению, я вкусил. И вилкой указал на гостя:
— Выкладывай!
— Фыклатыфать? А-а! Та-та… Я уже расскасал тефушкам о моих планах… Смотрите, — сосредоточился Эшбах. — Я сопрал много расной информации, и понял, что глафных фигур в тех сопытиях тфе — фы, Михаил, и фы, Маргарита…
Автор не стал лукавить — выложил мне и «грациям» всё, что нарыл, а нарыл он немало. Вплоть до того, что это Рита «вычислила» готовящийся теракт по подозрительной своей странностью сделке Гиндельстерна.
Про мой «вещий сон» Андреас не знал, но зато был в курсе о почти что приятельских отношениях с Синти Даунинг, и о том, что из Штатов нас вытаскивал отряд спецназа «Кидон» во главе со «старлейкой».
— Я понимаю, — прижал он к сердцу пятерню, — что мне исфестно слишком много, и прошу фас отсеять то, что ни в коем случае не долшно быть претано огласке.
— Хорошо, — кивнул я. — М-м… Давайте тогда состряпаем тезисы сценария, отфильтровав реальные события. Ну, во-первых, мы будем не мы. Маргарита пусть назовется…
Ритка тут же вскинула руку.
— Мариной! — подпрыгнула она. — Кравцовой!
— Крафцофа… — записал Андреас. — А фы, Михаил?
— Кравцов! — ухмыльнулся я. — М-м…
— Антон! — шепотом подсказала Юля.
— Антон, — повторил я, дрогнув губами. — Только никакой не директор, а сотрудник советского МИДа.
— Отлично… — зажурчал Эшбах, строча в блокноте, и вдруг возбужденно выдохнул: — О-о! Я только сейчас понял, что меня утифляло на съемках! Марина-Сильфа те Вас Сетта Баккарин чресфычайно похоша на фас, Маргарита! О-о! Пусть она сыграет фас!
— Я согласна! — рассмеялась Рита.
К половине десятого мы набросали тезисы, изрядно присочинив, но от хорошей выдумки реальность только выигрывает. «Обмыв» с нами будущий шедевр, Андреас уехал, и в дом вернулась тишина. Я, правда, пока что не ощущал квартиру своим жилищем —
Выцедив последние красные капли недопитого «Кампари», сыто отвалился на спинку дивана, наслаждаясь покоем.
Где-то наверху мило спорили Лея с Наташей. Инна напевала на кухне, вместе с Ритой наводя окончательный блеск, а затем мою шею обвили гладкие Юлины руки, и в уши пролился взволнованный голосок:
— Папусечка, я решила! Ну его, этот МГИМО… Переведусь на физфак МГУ! Возьмешь меня к себе в отдел лаборантом?
Тот же день, раньше
«Бета»
Москва, площадь Дзержинского
Тата Ивернева задержалась у витрины «Детского мира», и поправила пряди — короткие черные волосы укладывались безо всяких изысков, но прическа ей шла.
«Синеглазая брюнетка!» — улыбнулась девушка, и упруго зашагала к монументальному зданию КГБ.
Работа математиком в Госплане Северного Урала ей нравилась, но как только поступил приказ уволиться и ехать в Москву, Наталья ни на секунду не задержалась в Свердловске. Понимала, что ее ждет нечто новое и значимое.
Пропуском она не пользовалась давно, и было немного боязно, но молодой офицер на посту лихо козырнул ей.
— Старший лейтенант Ивернева? Вас ждут в кабинете товарища Семичастного.
Товарищ старлей сдержанно кивнула, и поднялась на тот самый этаж. Вышколенные секретари в приемной уже тянулись во фрунт, порываясь отворить дверь в кабинет, и провели ее к председателю КГБ не без суеты.
«Молодежь… — усмехнулась Ивернева. — Ой, а сама-то!»
Семичастный оторвал глаза от писанины, и широко улыбнулся.
— А, Тата! Проходи, проходи… Минуточку… Ты садись пока, там чай, сушки, конфеты… Я сейчас.
Наметив улыбку, Тата присела за небольшой столик, ближе к окну. Развернула конфету «Белочка», и откусила половинку.
«А Владимир Ефимович совсем уже седой…» — мелькнуло у нее.
— Тата, всё в порядке? Планов мы твоих никаких не сорвали? — Семичастный подсел к столику со своим стаканом, звякавшем в подстаканнике. — Тебе налить?
— Не полный.
— Вон заварник…
Отхлебнув горячего, но несладкого чаю, председатель КГБ сунул в рот ломтик пахлавы.
— М-м… Отец всё тебе рассказал? — он взял на полтона ниже. — Я имею в виду то, что касается твоего рождения?
— Да, Владимир Ефимович, — ровным голосом ответила Ивернева.
Семичастный покивал.
— Я не просто так спрашиваю, Тата. Ты одна из о-очень немногих, кто посвящен в тайны многофазности пространства. Подавляющее большинство людей у нас в «Бете» имеют «двойников» в Сопределье. Но не Наталья Мстиславовна Ивернева! И это одна из причин того, почему мы хотим, чтобы именно ты возглавила резидентуру в «Гамме».