Природа хрупких вещей
Шрифт:
В вихрь моих мыслей вторгается чей-то голос. Ко мне обращается Логан. Я перевожу на него взгляд. Он понимает, что я его не слышала. Его рука протянута ко мне, а в ней — лоскут белой ткани.
— Возьмите платок, — предлагает он.
Слезы стекают по моим щекам на шею, капают на колени.
— Я плачу не из-за Колма, — выпаливаю я. — Не из-за того, что я сделала.
— Да, понимаю.
Он все еще протягивает мне платок.
— Он убил мою дочь.
Логан ничего не говорит, но секундой позже я беру у него платок, от
Я прижимаю платок к лицу, глубоко вдыхая эти запахи.
И жду, когда Логан решит мою судьбу.
— Меня интересует местонахождение Клайда Мерримана, известного вам как Мартин Хокинг, — наконец произносит он после долгого молчания.
Я растеряна.
— Вы… разве вы не слышали, что я вам сейчас рассказала? — с запинкой спрашиваю я.
— Почему же? Слышал. Каждое слово.
Нас снова окутывает тишина.
— Где он сейчас? — осведомляется Логан через некоторое время.
— Думаю… думаю, возможно, его нет в живых.
— Вы что-то с ним сделали?
— Я его не спасла. — Слова с легкостью слетают с языка.
— Где он сейчас? — повторяет свой вопрос Логан.
— Я уже ни в чем не уверена…
— Тогда почему вы решили, что его нет в живых?
— Потому что я… его видела.
Сворачиваю носовой платок и кладу на стол. Логан платок не забирает.
— Я хочу знать все, что произошло, — говорит он. — Как Белинда Бигелоу оказалась у вас дома? Почему осталась ночевать? Как вы узнали, что Кэндис тогда еще была жива? И хочу знать, что случилось с человеком, известным вам под именем Мартин Хокинг.
Мною овладевает некое странное, но желанное спокойствие, и я рассказываю обо всех событиях последних семи месяцев, начиная с того дня, когда произошло землетрясение. Рассказываю обо всем, что случилось на лестнице. Обо всем, что было потом. Когда заканчиваю, несколько напряженных секунд Логан молчит.
— Значит, у вас нет доказательств того, что человек, известный вам как Мартин Хокинг, погиб? — наконец спрашивает он.
— Нет.
— В таком случае вашего мужа по-прежнему можно считать пропавшим без вести, — говорит Логан, не отрывая глаз от моего лица. И я отчетливо понимаю, что сегодня он не намерен арестовывать меня. Интересно почему?
— Видимо, так.
Он все так же пристально смотрит мне в глаза, словно обдумывает некий план. Решает что-то для себя. Я не могу прочесть его мысли.
Потом Логан подается вперед и пододвигает ко мне копии документов из архива графства Даун. Свидетельство о смерти Софи. Мое свидетельство о рождении. Свидетельство о смерти Колма.
Я смотрю на бумаги и затем поднимаю на него взгляд. Не понимаю, чего он ждет от меня. Я ведь уже созналась. Все объяснила по поводу этих документов.
— Забирайте, — тихо произносит Логан, глядя на свидетельства.
— Что, простите? — шепотом выдавливаю из себя.
Он
— Только мне известно, что вы — Соуирс Велан, — говорит он, странно выговаривая мое имя. — Только мне известна ваша подлинная личность. Начальству эти документы я еще не показывал. Прежде должен был побеседовать с вами. Если вы сейчас заберете эти свидетельства, в деле их не будет, и к моему расследованию они перестанут иметь отношение.
— Но… но вы же посылали запросы в государственные учреждения Ирландии. Там знают обо мне! Разве теперь оттуда за мной не приедут?
— Я запрашивал в архивах копии документов в отношении уроженцев Донагади Софи Велан и Соуирс Велан Макгоу. На это обоснование не требовалось. Я не упоминал, что эти документы имеют отношение к некой Софи Хокинг, иммигрировавшей из Ирландии.
— Но… а вдруг работники архива сообщат об этом мировому судье? Сообщат, что эти документы запрашивал сотрудник Маршальской службы США?
— Вы думаете?
— Люди любят поболтать.
Логан откидывается на спинку стула.
— Может быть, однажды вам придется ответить за то, что случилось на рыбацком судне в Донагади, так же, как пришлось ответить за то, что случилось в вашем доме здесь, в Сан-Франциско. Всем нам на каком-то этапе, в этой жизни или в следующей, приходится отвечать за свои поступки, миссис Макгоу. Мне, безусловно, придется ответить за то, что я делаю сейчас. Возьмите документы.
Он умолкает, давая мне время обдумать мысль о том, что мы сами принимаем решения и сейчас он решил меня отпустить. Решил притвориться, будто не знает, кто я на самом деле и что совершила. За это его могут уволить. А то еще и арестуют, приговорят к тюремному заключению. Но он все равно поступит так, а не иначе.
— Почему вы отпускаете меня? — едва слышно спрашиваю я.
— Потому что я вам верю. И в правосудие верю, но знаю, что порой оно совершается не так, как надо. А порой и вовсе не совершается, и преступник остается на свободе.
На его шее пульсирует жилка, взгляд чуть затуманивается. Логан, как и я, тоже стал жертвой злого умысла. Как и я, по злой воле он потерял любимого человека. А может, и не одного.
Но за его потери не отомстили силы природы, которые дважды помогли мне.
— Забирайте, — снова предлагает Логан, смаргивая стоящие в глазах слезы.
Я беру документы, складываю их один на другой, сворачиваю и прячу в сумку.
— И платок тоже возьмите.
— Что? — Я поднимаю глаза от сумки.
Логан кивает на носовой платок, мокрый от моих слез. Он источает его запах.
— Зачем?
— Чтобы не забывали.
Больше он ничего не говорит, и я понимаю, что Логан просит меня помнить о сделке, которую мы с ним заключили: я забираю носовой платок и храню его как символ наших взаимных обязательств, он не предает огласке мои поступки, а я молчу о том, что он меня отпустил.