Природа кризиса сознания в эпоху глобализации: социально-философский анализ актуальных общественных явлений

Рассказов Леонид

У. Бек, известный немецкий социолог и политический философ, профессор Мюнхенского университета и Лондонской школы экономики, автор концепций «рефлексивной модернизации» и «общества риска», в работе «Власть и её оппоненты в эпоху глобализма. Новая всемирно-политическая экономия», отмечает: «Глобализация – это или осознанный процесс, или ее нет вовсе. Ключ к ней – охватывающее весь мир осознание человечеством глобальности не как абстрактного морального или интеллектуального вопроса, а как проблемы, глубоко укорененной в социальной борьбе и связанной с социальным развитием, как демократическое развитие, которое обычно рассматривается изолированно» [15, с. 126-127]. У. Бек анализирует мировоззрение глобализационного человека, которое в виде космополитизма, различая «мы – другие», одновременно стабилизируется и обновляется благодаря конструкции двойной локализации для всех. Таким образом, сознание общества в глобализационную эпоху, с одной стороны, подавляется «господством, не осуществляемым никем», с другой – существует в виде «организованной безответственности».

В другой

работе У. Бек представляет нам «космополитическое мировоззрение, позволяющее ухватить социальную и политическую реальность, в которой мы живем и действуем. Иначе говоря, космополитический подход – это как исходная предпосылка, так и результат концептуальной трансформации наших способов восприятия» [16, с. 2-3]. Он подразумевает под космополитической перспективой «ощущение глобальности и безграничности как каждодневное, учитывающее опыт истории, рефлексивное осознание двойственного характера различий и культурных противоречий, среди которых мы все блуждаем» [Там же, с. 5]. Эта космополитическая перспектива обнажает не только «страдание», но и возможность выстроить собственную жизнь и отношения в обществе в условиях смешанной культуры. В то же время это взгляд скептический, лишенный иллюзий и самокритичный. У. Бек вводит существенные и взаимосвязанные принципы космополитического мировоззрения:

1) «учет опыта кризисов в глобальном обществе: осознание взаимозависимости и проистекающей из нее «цивилизационной общности судеб», задаваемой глобальными рисками и кризисами, которые перешагивают границы между внутренней и внешней сферами, между нами и ими, между национальным и международным;

2) признание космополитических различий и вытекающего из них космополитического характера конфликтов, а также (ограниченное) любопытство по поводу различий в культуре и идентичности;

3) космополитическое сочувствие и сопереживание, а также фактическая взаимозаменяемость различных ситуаций (и как дополнительная возможность, и как угроза);

4) неспособность жить в мире без границ и как результат – стремление перекроить прежние барьеры или заново отстроить их;

5) комбинирование: локальные, национальные, этнические, религиозные и космополитическая культуры проникают друг в друга, они взаимосвязаны и перемешаны – космополитизм без провинциализма пуст, а провинциализм без космополитизма слеп» [Там же, с. 10]. Таким образом, «космополитическое мировоззрение означает, что в мире глобальных кризисов и угроз, порожденных развивающейся цивилизацией, все прежние разграничения между внутренней и внешней сферами, между национальным и международным, «нами» и «ними» уже не годятся для жизни. Напротив, чтобы выжить, необходим новый космополитизм» [Там же, с. 20]. Иными словами, «космополитическое мировоззрение необходимо как предварительное условие изучения процесса преодоления границ, который пробуждает неонациональный рефлекс, заставляющий вновь выстраивать ограды и барьеры. Космополитический реализм включает также и чувствительность к непреклонности и суровости, ужасу, злобе и полной бесчеловечности, которые идут вразнос, когда границы между «нами» и «ними» теряют отчетливость» [Там же, с. 26]. Космополитический сдвиг в мировоззрении меняет основополагающие правила общественных наук и масштаб исследовательских задач, которые можно представить в следующих рубриках:

1) «космополитизм риска: глобальное общественное мнение как побочный эффект;

2) интерференция побочных эффектов за пределами политики;

3) скрытое глобальное неравенство;

4) космополитизация повседневной жизни: бытовой космополитизм» [Там же, с. 49].

В результате космополитизация со временем становится сознательной, т.е. ведет к формированию космополитического мировоззрения и даже порождает глобальную космополитическую общественность. «В теории мирового общества риска представлена модель кризисов взаимозависимости, позволяющая как концептуально, так и на практике рассмотреть связь между латентным, вынужденным распространением космополитизма и его всемирным общественным сознанием» [Там же, с. 49-50]. По мнению У. Бека, «космополитическое мировоззрение порывает с соблазнительной замкнутостью национального сознания, открываясь миру «других», оказывая им уважение и усваивая их мнение. В игре с границами, которую практикуют и совершенствуют носители космополитического мировоззрения, меняя точки отсчета, само это мировоззрение изобретает альтернативные пути – как внутри различных культур и типов модерити, так и между ними» [Там же, с. 120]. О космополитизации можно говорить только тогда, когда она представлена в политике, обсуждается и в итоге институционализируется, например, в иммиграционной политике. «Это значит, что космополитическое мировоззрение должно способствовать критике, расширению и видоизменению национального мировоззрения» [Там же, с. 141]. Космополитическое мировоззрение неравнозначно альтруизму или идеализму. Это реализм, предполагающий просвещенную сосредоточенность транснациональных государств на себе. Можно расценивать его как пример внутренней космополитизации национальных опытов и устремлений. Проблема политической космополитизации формулируется следующим образом: «как не только наблюдать, но усиливать, а также доводить до сведения общественности горизонтальную космополитизацию мест, биографий, семей, родителей, образования, экономики, работы, отдыха, потребления, политики и тому подобного? Но это вопрос будущего исследования, выходящего за рамки этой книги, цель которой состояла в раскрытии сути космополитического мировоззрения» [Там же, с. 262].

В работе «Общество риска. На пути к другому модерну»

У. Бек пишет о сознании: «В классовом обществе бытие определяет сознание, а в обществе риска, наоборот, сознание (знание) определяет бытие» [17, с. 63-64]. Иными словами, ведущая роль в обществе риска принадлежит знаниям, которые независимы от собственного опыта, но, в свою очередь, знания, позволяющие избегать риски, дают побочный эффект – они ущемляют человека: просвещен – вооружён, но не защищён. Однако в обществе риска «сознание риска нельзя считать ни традиционным, ни любительским, оно в значительной мере определяется наукой и ориентируется на нее. Никто не может знать о рисках, пока знание будет добываться опытным путем» [Там же, с. 88]. Кризисное сознание, таким образом, формируется уже не в видимом мире, выхлопных газах и токсических соединениях, а в том, что стоит за ними. Но этот «видимый мир нужно пристально исследовать на скрытое присутствие в нем второй действительности» [Там же, с. 89]. Сегодня, согласно мнению У. Бека, «уже неактуально противопоставлять природу и общество: сознание общества риска должно быть ориентировано на понимание взаимодействия, а не противодействия природы и общества. Сознание риска нельзя считать ни традиционным, ни любительским, оно в значительной мере определяется наукой и ориентируется на нее. Незримое, принципиально не поддающееся восприятию, доступное лишь теоретическому осмыслению, оно становится в кризисном цивилизационном сознании лишенным какой бы то ни было проблематичности свойством личного мышления, восприятия и переживания. Никто не может знать о рисках, пока знание будет добываться опытным путем» [Там же, с. 88]. Эта основная черта кризисного сознания имеет антропологическое значение: цивилизационные угрозы ведут к возникновению своеобразного «царства теней», сравнимого с богами и демонами на заре человечества, царства, которое таится за видимым миром и угрожает жизни человека на этой земле. Сегодня мы имеем дело не с «духами», которые прячутся в вещах, мы подвергаемся «облучению», глотаем «токсические соединения», нас наяву и во сне преследует страх перед «атомным холокостом». Ученый полагает, что «сегодня пришел конец противопоставления природы и общества. Это значит, что природа уже не может быть понята без общества, а общество без природы» [Там же, с. 98].

Социолог Питер Л. Бергер и политолог Сэмюэль П. Хантингтон характеризуют глобализацию как предвестницу «массовой глобальной культуры, распространяемую массовыми движениями того или иного типа, оказывающую серьезное влияние на взгляды, систему ценностей и поведения населения» [20, с. 14-15]. В этом смысле глобализация влияет на сознание и формирует «индивидуализацию как социально-психологический процесс, эмпирически проявляющийся в поведении и сознании людей независимо от идей, которые могут быть у них по этому поводу» [Там же, с. 16]. Они, таким образом, «индивидуализацию» как феномен массовой культуры противопоставляют «индивидуализму» как феномену идеологии. Культура глобализации формирует массовое сознание, которое в свою очередь и формирует мировоззрение человека, с одной стороны, как массы, с другой – как индивида, который информационно связан со всеми и каждым, но социально имеет лишь случайные и несистемные связи. Таким образом, мировоззрение опосредуется многочисленными факторами (деньги, информация, транспорт, товары и т.п.), что делает человека независимым от других, но лишает возможности реализовать себя как личность, требующую человеческого внимания, заботы и тепла, которые генетически заложены в человеке от природы.

В то же время П. Бергер и С. Хантингтон отмечают, что «глобализация является и объективным процессом сжатия всего мира, и субъективным процессом все большего осознания мира как единого целого» [Там же, с. 58]. Глобализация создает ситуацию взаимозависимости всех членов общества с одновременным осознанием этой взаимозависимости. Это еще один фактор, формирующий «индивидуальное осознание мира как арены, на которой мы все действуем» [Там же]. Учитывая особенность формирования мировоззрения эпохи глобализации согласно П. Бергеру и С. Хантингтону, следует сказать, что оно «происходит не только в области торговли, бизнеса, технологии, массовой культуры и средств коммуникации, но и в сфере идей, понятий и мыслей» [Там же, с. 68]. Глобализационное мировоззрение не является неким монолитом, напротив, оно «происходит на многих уровнях и имеет много центров» [Там же, с. 96]. Исходя из анализа их работы, можно сделать вывод о том, что мировоззрение в переходный период общества XXI в. имеет следующие черты:

– оно становится массовым и индивидуализированным одновременно: с одной стороны, делает человека представителем массы; с другой – его индивидуализирует, т.е. делает независимым от остальных членов общества через своих посредников (деньги, товары, информация), но лишенным социально значимых качеств;

– оно в сознании людей сближает их через осознание мира как единого планетарного дома, встроенного в природу;

– оно, несмотря на относительную унификацию и универсализацию культуры в целом, не уничтожает уникальности и самобытности национальных и иных культур.

Известный ученый и философ К. Видал из Свободного университета Брюсселя (Бельгия) анализирует место и роль философии в формировании мировоззрения общества переходного периода. Л.В. Симирухин, изучая его творчество, цитирует: «Складывается ощущение, что философских методов столько же, сколько философов. Под методами понимается любая процедура, применяемая для достижения заданного результата» [35, с. 12]. Сам К. Видал выделяет три основных направления развития философской науки:

1) «сознание картины мира (в том числе аристотелевский синтез), гегельянство, марксизм, философия науки и др.;