Приручить ёжика
Шрифт:
На кухню зашла бабушка:
— Галенька, Аленька, а не видели ли вы, куда я сервиз поставила? Гости вот-вот придут, а чай попить не из чего. Ищу', ищу... Ну тот, ленинградский, с синими полосочками и...
— Господи! — взревела я. — Когда же это кончится?! Да нет у нас никакого ленинградского сервиза! Нет и не было никогда!
— Но как же? — пролепетала ба. — Я ведь помню, когда Толику квартиру дали, я въезжала и...
— Это наша квартира! Наша с мамой! Ты переехала к нам, когда твой Толик...!
— Аля! — предостерегающе
Я сдержалась, лишь зубами заскрипела:
— Я очень извиняюсь, но борщ я не буду! Никогда!
Я сорвала ключи с гвоздика и вылетела во двор. Бродила там, пока не остыла, потом качалась на качелях, глядя на свои окна. Эта любовь... я ду'мала, она сделает меня лучше, а она меня разручнает. Я знаю, что должна сделать - поговорить с Андреем. Просто я боюсь. Боюсь так, что холодею. Потому что сегодня у' меня еще есть «солнечно» и «тучи», а после нашего разговора может остаться лишь вечное «облачно, без прояснений».
Я вернулась домой. Мама вышла из кухни, строго сказала:
— Нам ну'жно поговорить.
— Дай мне пару дней, — выдавила я.
— Нет, сейчас.
— Хорошо.
Разговор был трудным. Я отредактировала ту часть, что касалась отца. Но маме и всего остального хватило с лихвой, я дала ей почитать статью. Она сначала стояла, держа в руке смартфон и хмурясь, затем лицо ее стало растерянным, она села, дочитала и сказала:
—Какая подлость! Это... это... ложь все, от первого слова до последнего! Да, мама говорила, что кто-то приходил, спрашивал о папе. Я думала, она опять путает фантазии с реальностью! Бедная ты моя!
Как ты это пережила?
— Мам, не надо. Все позади!
— Нужно было давно рассказать.
— Я не могла.
— Ты все правильно сделала.
— Мне нужен твой совет. Я его люблю... до сих пор. Ты ведь...
— Да, я тебя понимаю. Аль, мне нужно это... переварить, подумать. Сбрось мне статью, сбрось! Аля, я должна это перечитать! За меня не бойся! Я просто подумаю, как все это опровергнуть!
Я кивнула. Конечно, я не боялась за маму. Но узнать, что первая любовь дочери и ее первые отношения оказались... такими - это больно.
— Где ба? — спросила я.
— Смотрит телевизор.
Бабушка дремала, опустив голову на спинку дивана. Я селя рядом и положила голову ей на колени. Начала подремывать, почувствовала, как она гладит меня по голове.
— Папа тебя чем-то обидел, Аленька?
— Нет, ба. Так... не сошлись во взглядах на жизнь... немного. Извини, просто... перегрелась что-то.
— Нельзя столько в компьютер глядеть, никаких глаз не хватит.
— Я работаю.
— Всех денег не заработаешь.
— Ну... постараюсь побольше отдыхать.
— Что-то Толик давно не заходил, — бабушка вздохнула. — В прошлый раз туфельки тебе такие красивые подарил, красненькие. А где те туфельки, Аленька? Носишь?
— Конечно ношу. В общежитии оставила, на осень.
Туфли отец дарил, когда мне было пятнадцать.
— А что ты смотришь, ба?
— Очень интересную передачу. Тут один мужчина оставил дочь в детдоме, а она теперь известная спортсменка. Он ее нашел, а она видеть его не хочет. Вот все ее уговаривают. Бедная девочка! Не соглашайся! Он тебе никто! Не отец, дядька чужой! — всхлипнув, обратилась бабушка к экрану.
Я досмотрела ток-шоу и отправилась добивать кладовку. Мама усадила Яшку в переноску и понесла кота к врач}', он опять подрался и теперь до крови зализывал лапу. Дело с кладовкой спорилось, большой черный пакет наполнялся мусором. Начало августа. Я дома почти месяц. Нужно на что-то решаться. Кира прислала сообщение:
>еж, может, переведешься?
>что, все так плохо?
>статья разошлась в скриншотах, неделю в чатах только о тебе и говорили, нет, не то чтобы плохо, ты теперь очень популярна... по-своему
>не переведусь
>молодец! файтинг! я с тобой!
>приезжай в гости Пауза, задумчивый смайлик:
>а что? почему нет?
>работу нашла?
жое-что наметилось, андрей приходил ***льон раз. аля, меня пытали, но я им ничего не сказала
Я послала Кире сердечко и искреннее «спасибо». Или не совсем искреннее. Я запуталась.
Под обувными коробками стоял ящик. В таких раньше посылки отправляли. Я приоткрыла крышку и удивилась. Посуда? Чашки в бумаг}' завернуты, блюдца, сливочник, сахарница. На каждом предмете синий ромбик с золотым бантиком. Я тихо присвистнула. Вот и ленинградский сервиз. Теперь только гостей не хватало, к чаю.
В дверь позвонили. Странно, у мамы ключи, да и ушла она совсем недавно. Я выпуталась из мотков бумаги, подошла к двери. В глазке маячил мужской силуэт. Сердце екнуло... нет, мужчина был мне незнаком.
— Кто там?
— Здравствуйте. Алина Еж тут живет?
— Туг, — удивилась я, не спеша открывать. — Это я.
— Мне нужно с вами поговорить. Я отец Андрея Минакова.
Рука сама потянулась к замку. Я открыла.
27
Я сразу увидела в нем черты Андрея, особенно когда разглядела его на кухне. Рост, руки, тяжелый подбородок, нос, губы. Шапочки только не хватало. И глаза были другие. Он сразу занял пол кухни, даже зацепил головой нашу люстру с кисточками на абажуре.