Приручить ёжика
Шрифт:
Дочь известного музыканта учится в нашем вузе уже год. Я могла бы с легкостью вы да ть ее своим коллегам из столицы, жаждущим влезть поглубже в личную, дозвездную жизнь А. Стоило намекнуть, что у А. есть взрослая дочь, память ее выпотрошили бы до последнего крошечного детского воспоминания (семья А распалась, когда девочке было четырнадцать). Чего бы я добилась? Благодарности от коллег и... черного мазка на портрете известного музыканта. Пусть лучше эту статью прочитает узкий крут ценителей моего таланта, чем вся страна горестно выдохнет: «на детях гениев природа отдыхает»».
Я думала, что не
окошко введения пароля с сохраненными данными Вероники Ломашко, выхватывая отдельные куски текста. Кутихина ездила к нам домой и «брала интервью» у бабушки, когда мамы не было дома. У нашей бабули, которая не всегда понимает, какой на дворе век. Ба рассказала Кутихиной о своем замечательном сыне, о том, как он любит свою семью, как помогает жене и дочери. И матери, конечно. Бабушка не врала. Она действительно так думает. Это наш с мамой многолетний заговор - поддакивать в ответ на путаницу в ее голове, иначе ба начинает метаться, вспоминать и плакать, приходя в себя лишь после сильной дозы лекарств, оставаясь затем вялой пять-семь дней. Ее нельзя волновать, так сказал врач.
Поездка в Екатериногорск ничуть не затруднила сбор информации, ведь вместо Нади рядом со мной оставался ее «добровольный помощник». В статье Кутихина признавалась, что собирала сведения обо мне чужими руками, «объект внимания папарацци не должен замечать, что на него ведется охота, охотник на знаменитостей - невидимка, тень за окном, отблеск от объектива, мельком пойманный взгляд, который заставляет чувствовать себя не в своей тарелке». Фото тоже были, мое лицо на них было размыто пикселями. «Добровольный помощник» успел отснять несколько кадров в начале нашего общения, а потом что-то, видимо, пошло не так, и снимков было всего два.
Красной нитью по всей статье проходила одна и та же мысль: дочь А.
– жадная скупая тварь, поймавшая своего отца на крючок вины, шантажирующая его своей якобы нищетой, заигравшаяся в брошенного ребенка. Она все делает напоказ, готова выглядеть жалкой и смешной, лишь бы привлечь внимание к своей персоне. И раз за разом она отказывает своему отцу во встрече, зная, что он пристально следит за ее жизнью и глубоко переживает все ее странные эскапады. ««Игра в жертву» - известная в психологии патологическая модель поведения, один из способов манипуляции. В нашем случае, это пример своеобразной мести близкому человек}'».
Я сделала снимок экрана на мобильный и долго тыкала в иконки, пытаясь вспомнить, как отправлять фото из галереи. Сообщение ушло. Кира ответила через несколько секунд:
> где ты?
>в общаге
>приезжай. по телефону объяснить не могу', прости, нужно было рассказать
> я приеду
Кира, я чувствовала, что ты в этом как-то замешана! Андрей... о нем я даже думать не могу. И не хочу.
23
— Проходи, — сказала Кира. — Ритка еще в роддоме, послезавтра выпишут, пусть покайфует, пока есть возможность: вип-палата у нее, врачи на цыпочках ходят, сбалансированное питание. — Плакала? Еж, ты плакала?
Я сердито мотнула головой. Квартира
— Заткнись, тварь, — машинально рявкнула Кира. — Аль, пни его, если кусаться полезет.
Кира трещала, пока я мыла руки и усаживалась за стол на кухне. Гавря кусаться не полез, рухнул на пол у входа, куда дул прохладный воздух из сплита.
— Кофе?
— Нет, ничего не надо.
Я не хотела смотреть, как Кира возиться с туркой. Запах кофе и все эти кофейные ритуалы теперь ассоциировались у меня с другим человеком. О котором я мечтала бы забыть.
— Я чай заварю. Андрей приходил?
– Да.
— Что сказал?
— Я убежала. Через балкон у Емели и Мисака.
— Я так и подумала. На! — подруга кинула мне рулон бумажных полотенец. — У тебя ржавчина на руке.
Кири, видимо, нужно было чем-то занять руки. Она нервничала. Я смотрела на нее как-то отстраненно, почти равнодушно. Голова была пустой - что-то там в ней перегрелось и выключилось, словно предохранитель сработал. Мне было хорошо. Лучше мозговой вакуум, чем все то, что заставило меня, корчась, в слезах, кататься по нашей с Андреем «кровати» на полу.
Я чуть не столкнулась с ним в вестибюле общаги. Увидела его через стеклянную стену. Он шел по подъездной, и по его лицу я поняла, что он все-таки поговорил с Кутихиной и все знает о статье. Даже прочитал ее, наверное. Лицо у него было с той жесткой складкой у рта, что сразу превращала его из недалекого добряка в парня, с которым не стоит связываться, если не желаешь проблем. Андрей вдруг остановился, стянул с головы шапочку и запустил пятерню в волосы. «Предвкушаешь» разговор с той, за кем шпионил? Подбираешь слова? Неловко тебе? Я могла бы ему' посочувствовать и сказать, что все понимаю, но я не понимала. И не сочувствовала. Я шагнула к двери, чтобы выйти навстречу'. Лучше, если этот разговор состоится где-нибу'дь на нейтральной территории. Но потом вспомнила его лицо ночью, его глаза, губы и голос... тихий, срывающийся, руки... нежные... и дрогнула, взвилась на четвертый этаж. Нет, не на крышу! Он догадается! Сбежала на второй, ворвалась к оболтусям и спустилась во двор через их балкон.
— Между вами...что-то было?
— Да. Той ночью. Когда я еще... не знала.
Подруга бросила на меня взгляд через плечо. Он был полон... боли и сочувствия. Вода лилась из чайника через носик и крышку'.
— Черт! — Кира выключила воду и повернулась от плиты, держа в руках прихватку' для сковороды. — Чувствуто себя последней сволочью. И не знаю, как начать.
— С начала начни, — сказала я. — Прочитала?
— Несколько раз. Еж, мы так этого не оставим, мы...
— Оставим, — резко перебила я Киру. — Ты думаешь, я буду справедливости добиваться? Опровержения?
— А что, бросить все так?! Пусть и дальше над людьми изгаляется? Еж, не смотри на меня таким взглядом. Даже если бы я тебе все рассказала, ты не смогла бы предотвратить эту' подлость! — Кира швырнула прихватку в раковину'. — Нет, смогла бы, наверное. Ты была бы начеку. Ты бы с ним не стала встречаться! Хотя... Я не знаю! Прости, прости!
— Ты знала, зачем Андрей меня... нанял? — голос отказывался подчиняться, когда я это спросила.
— Понятия не имела, — Кира вдруг фыркнула, словно обиженная кошка, и мне тут же стало легче, даже голова закружилась. Я сразу поверила, что о цели Минакова она не знала.