Приснись мне, убийца
Шрифт:
– Почему?
– Не могу объяснить. Но я знал, что там никого не будет, кроме хозяина!
Козлов сказал «я знал», но даже этого не заметил, а Большаков промолчал, хотя и отметил для себя этот факт.
– Она так внезапно вышла! Уже потом, когда с хозяином… это… когда он был мертвый… Она вдруг вышла из смежной комнаты, я обернулся…
– Значит, все-таки ты? – не выдержал на этот раз Большаков.
– А? – посмотрел на него непонимающе Козлов.
–
– Не я! – ответил Козлов испуганно.
– Но говоришь ведь – «я обернулся».
– Это во сне я обернулся.
– Во сне? – не понял Большаков.
– Я все это видел во сне! Понимаете? В том-то все и дело! Я сплю, и мне снится сон. Будто я вхожу в чужую квартиру…
– И во сне их всех убиваешь, – сказал понимающе Большаков.
– Да!
Большаков раздраженно вздохнул:
– Ты напрасно ваньку валяешь.
– Я не валяю!
– Ты напрасно это делаешь, Козлов. Ты под психа сейчас косишь, но это не поможет, поверь. Тебя расколют в два счета на экспертизе в психушке. И в итоге получишь пулю.
– Нет! – закричал Козлов, испугавшись то ли угрозы близкого расстрела, то ли мысли о том, что ему не верят.
– У тебя единственный шанс остаться в живых – это рассказать обо всем чистосердечно и непременно покаяться. И тогда, может быть, – заметь, я говорю «может быть», хотя гарантии нет никакой, – тебя пощадят.
– Я не виновен ни в чем!
Козлов рванулся, но не смог подняться со стула, потому что Большаков, возвышавшийся над ним, толкнул его в лицо растопыренной пятерней.
– Я вам про все случаи расскажу! – заговорил торопливо Козлов. – Про все, что видел! Но вы мне должны поверить! Это не я! Это все во сне! У меня свидетель есть!
Он вдруг вспомнил о Вике. Это был его единственный шанс.
– Свидетель? – приподнял бровь Большаков.
– Моя знакомая! Она была у меня в ту самую ночь!
– В какую ночь?
– Когда убили старуху! Ведь был такой случай? Да?
– Случаев много разных, – протянул Большаков, изображая равнодушие.
– Ее чугунной сковородой убили! Ведь было? Третий этаж, тридцать вторая квартира! Да? Там еще молочный магазин на первом этаже!
– Возможно, – сказал Большаков, а сам смотрел на Козлова с интересом, который уже не мог скрыть.
– В ту ночь я был не один! Со своей знакомой! Я спал и все это, про старуху, видел во сне! А она меня будит…
– Кто, старуха?
– Нет, знакомая моя. Будит и говорит: ты чего, мол, мечешься? А мне сон снился, тот самый!
– Значит, вы вместе ту ночь провели?
–
– Как звать подругу?
– Вика.
– И где мы ее найдем?
– Она в институте работает.
– В каком?
Козлов прикрыл глаза, вспоминая.
– НИИХим!
– Ладно, – сказал Большаков. – Проверим. Фамилия ее как?
– Не знаю.
– А говоришь – вместе ночь провели.
– Фамилия для этого дела не обязательна.
– Пожалуй, – произнес Большаков задумчиво. – Тут я с тобой спорить не стану. Ты вот что… – Он придвинул к Козлову пачку бумаги. – Напиши обо всем. С подробностями, как оно все было. А я буду здесь недалеко.
Перешел в соседний кабинет, сказал высокому парню с короткой стрижкой:
– Быстренько лети в НИИХим. Это тот, который на Тульской улице. Там работает некая Вика, фамилия неизвестна. Разыщи и привези сюда. Только осторожно. Они заодно, кажется, с этим Козловым. Он на нее ссылается.
Глава 18
– Вас Викой зовут?
– Да.
– Фамилия ваша?
– Ольшанская.
– Да, Ольшанская, – кивнул Большаков, будто только что вспомнил.
Вика сидела напротив него, и в ее взгляде без труда прочитывалась настороженность.
– Мы вас пригласили для беседы. – сказал Большаков мягким, вкрадчивым голосом. – Вы ведь в НИИХиме работаете?
– Да.
– Кем?
– Лаборанткой.
– А образование у вас какое?
– Высшее.
– И лаборанткой работаете? – удивился Большаков. – С высшим-то образованием?
– Сейчас это сплошь и рядом.
– Неужели?
– Конечно. Везде сокращения, работы нет. Так что я даже очень довольна.
– И денег хватает?
– Хватает.
– Правда? – теперь уже искренне удивился Большаков и посмотрел на собеседницу с прищуром. – Очень интересно. Дайте-ка я вас получше рассмотрю. Впервые, честно говоря, вижу человека, которому хватает денег.
Вика смутилась и опустила глаза.
– Ну, не то чтобы хватает, – произнесла она неуверенно.
– А если не хватает – зачем же говорите неправду?
– Я вас боюсь, – призналась Вика.
– Кого? Меня?
– Не вас лично. Милицию.
– Честному человеку милиции бояться нечего, – сказал наставительно Большаков. – И если за вами ничего нехорошего не числится… Ведь не числится же?
Вика поспешно замотала головой.
– Вот видите. Значит, я в вас не ошибся, – сказал с облегчением Большаков. – И вообще вы на меня хорошее впечатление произвели. Вы замужем?