Присягнувшие Тьме
Шрифт:
Внезапно я почувствовал, что сознание покидает меня. Я оперся о чье-то плечо и получил в ответ толчок, сопровождавшийся возмущенным протестом на скандинавском языке. Мне следовало немедленно выйти отсюда. Я нырнул в поток посетителей.
Передо мной мелькали образы. Христос протягивал мне дощечку с надписью: EGO SUM. [29] Буквы врезались мне в сознание, словно выжженные каленым железом. Наконец я добрался до галереи.
Это не принесло никакого облегчения — она была перегружена фресками, скульптурами, древними астрономическими
29
Я существую (лат.).
Вдруг на одну дурноту наложилась другая.
Совсем иного рода.
Меня преследовали. Но не человек ван Дитер-линга, не отвлеченный взгляд Пазузу. Что-то особенное. И вдруг я понял — это убийцы. Я осмотрелся. Нет никого, кроме туристов, любующихся картинами, картами мира, небесными сферами. Но тем не менее я чувствовал, что меня отметили, за мной следят. Мне угрожают. И эта толпа — прекрасное место для незаметного убийства холодным оружием. Толпа вынесет меня к выходу с кинжалом в животе.
Я прокладывал себе путь, повторяя на каждом шагу «prego», «pardon», «sorry» и получая в ответ ворчание и тычки локтями. Наконец, обойдя охранников, наблюдавших за этим людским стадом, я забился в угол у двери с цветными витражами и перевел дыхание.
Прямо передо мной был сине-красный витраж с изображением Марии и божественного младенца, которые смотрели на меня с уверенностью. Этот взгляд приказал мне продолжать путь без страха. Я почувствовал поддержку. Я положился на Спасителя и снова заскользил в толпе.
Конец галереи. Масса туристов казалась здесь еще более плотной, подобно реке, питающейся тысячей ручейков. Чтобы выйти из музеев, надо было пройти через последнее испытание — большую винтовую лестницу с бронзовым поручнем Джузеппе Момо. Пологий скат, который своими сглаженными округлостями навевал мысль о некой структуре, убегающей в бесконечность.
«Prego, pardon, sorry…» Я лавировал между группами. Один виток следовал за другим, как в крутом «штопоре». Вдруг меня пронзила мысль, что эта винтовая структура родственна глубинной структуре человеческого организма. Существовало тайное согласие между этой формой улитки и внутренней архитектурой человека. Я думал о спирали нашей ДНК, как вдруг какой-то толстяк ухватился за перила, перегородив мне проход. Его квадратная фигура заняла всю ширину пролета. Я натолкнулся на его руку и произнес громче: «Prego!» Тип не сдвинулся с места. Напротив, его пальцы вцепились в бронзовый поручень.
Вдруг все поняв, я отскочил к стене. Нож просвистел за моей спиной и воткнулся толстяку в предплечье. Я обернулся, но не заметил ничего необычного. Только туристов, которые начали толкаться, потому что я не двигался вперед. Раненая рука скрылась, и ее обладатель тоже.
Все произошло так молниеносно, что я спрашивал себя, не приснилось ли мне это. Но тут кто-то схватил меня за руку. Мужчина — без лица, только бейсболка с опущенным козырьком — приподнял меня и попытался перевалить через перила. Я удержался,
Прижавшись к парапету, я изо всех сил старался сохранить равновесие. Мужчина продолжал толкать меня вниз. Волна посетителей обогнула нас, чтобы быстрее миновать препятствие. Казалось, никто не заметил, что меня пытаются убить.
Я развернулся и сделал резкий выпад кулаком. Кулак завяз в толпе, но мой противник все-таки меня отпустил. Я с размаху рухнул поперек лестницы. Со стороны эллипсовидного колодца послышались вскрики. Я, как бревно, прокатился на несколько метров вниз между мельтешащими ногами. Все спешили к перилам. Что случилось? Поднявшись, я сообразил, в чем дело. Людской поток придавил убийцу к парапету, а я, отбиваясь, сшиб его с ног, и он сверзился с огромной высоты.
Я подобрал свои вещи и в состоянии шока спустился вниз. Никто не заметил нашей борьбы. Никто не схватил меня за руку с криком «Убийца!». Толпа вынесла меня к основанию лестницы.
Вокруг тела теснились любопытные. Охранники с криками проталкивались сквозь толпу. Я проскользнул вслед за ними.
Тело лежало в невероятной позе. Левая нога вывернута до такой степени, что подошва касалась бедра. Правая рука, заломленная назад, была полностью разбита. Кость пропорола рубашку на плече. Бейсболка отскочила на метр, и блестящий череп раскололся о светлый мрамор. Огромный темный ореол расползался вокруг лица, казавшегося по контрасту еще более бледным.
Вид трупа всегда ошеломляет, но у меня была причина удивиться — я знал этого человека. Патрик Казвьель, второй подозреваемый в убийстве Манон Симонис. Бывший заключенный, татуированный от талии до плеч, пленник ангелов и демонов.
Одна деталь под левой ключицей привлекла мое внимание.
Татуировка, выделявшаяся среди других синеватых борозд и арабесков. Рисунок, сразу бросавшийся в глаза, как лагерный номер или шрам, но странным образом не замеченный мной во время нашей первой встречи. Что-то вроде железного ошейника с цепью, вроде тех, что в прежние времена носили рабы.
Этот символ я уже видел. Но где?
71
Фьюмичино. Международный аэропорт.
Я схватил такси. Единственное неотложное дело — прочь из Рима.
Сесть в первый же самолет, чтобы как можно больше километров отделяло меня от этой жестокой смерти.
— Несчастный случай, — бормотал я, стуча зубами. — Несчастный случай…
Вдруг я вспомнил о своей сумке, оставшейся в пансионе.
— Пантеон! — завопил я. — Улица Семинарии!
Автомобиль резко повернул и пересек Тибр по мосту Маццини. Я снова попытался собраться с мыслями, обрести спокойствие и контроль над собой. Невозможно. Я барабанил пальцами по стеклу, воротник взмок от пота. Впервые я испытал безрассудное желание все бросить. Вернуться в Париж и притвориться хорошим полицейским в своем закутке на набережной Орфевр.
Такси остановилось. Я взлетел к себе в комнату, упаковался, оплатил счет и вскочил в машину. По дороге в аэропорт я вдруг сообразил: мне некуда ехать.