Присягнувшие Тьме
Шрифт:
Я наугад открыл отчет федеральной полиции американского города Сент-Луиса, датированный 2 мая 1992 года и подписанный детективом Сэмом Хиллом. Речь в нем шла о смерти шестнадцатилетнего Энди Найтли, застреленного в упор в час дня в квартале Седьмого округа. «Это последний», — сказал я сам себе.
Энди был найден в Седьмом округе с пулей в груди, вылетевшей из помпового ружья 12-го калибра. В примечании уточнялось, что парня подстрелили во время стычки двух знаменитых банд — «Крипе» и «Бладз» — в стопроцентно негритянском гетто Сент-Луиса.
Продолжение истории было совсем удивительным. В Службе скорой помощи врачам удалось «реанимировать труп», как выразился детектив Хилл. Шестой удар электрошоком вновь запустил сердце. В кислородной маске и под капельницей Энди был перевезен в службу реанимации Баптистского госпиталя Сент-Луиса. Через десять дней этот бандит, прикованный наручниками к кровати, был допрошен Сэмом Хиллом.
В компьютер была введена звуковая запись, присланная службой полиции Сент-Луиса. Однако комментарий предупреждал об афроамерика иском акценте молодого гангстера, а также об особенности, связанной с борьбой банд: Энди Найтли, будучи членом «Крипе», не имел права произносить букву «Б», с которой начиналось название ненавистных «Бладз». Поэтому он всегда проглатывал эту согласную.
Я рискнул прокрутить аудиозапись, так как не мог удержаться от искушения услышать живой голос «воскресшего». Я быстро нашел ключевой фрагмент:
— Я почувствовал, что ухожу, паря.
— Ты почувствовал, что умираешь?
— Не-е, паря. Я покинул свое тело.
— Как это?
— Не могу тебе объяснить. Но я был снаружи. Когда копы подкатили на тачках, я летал над улицей. Я видел, как вертелись мигалки на машинах, и весь свой квартал видел. Настоящий кайф, как на вертолете.
— Ты бредил?
(Смешок.)
— Я отбросил копыта, паря. И плевал на это. Меня звал фонарь.
— Какой фонарь?
— Красный фонарь в глубине пещеры.
— Ты был под дозой?
— Я был мертв, а фонарь светил в глубине пещеры. Сечешь?
— Продолжай.
— Я плыл туда. Как по каньону, зажатому между живыми стенами. И слышались голоса и плач.
— Кто же там плакал?
— Лица. Было темно, но их можно было разглядеть. Как в плохо настроенном телике.
— Что же говорили… эти лица?
— Они плакали, и все. Многих я узнал… Там даже была моя мать.
— Они плакали, потому что ты умер?
(Смешок.)
— Не думаю, что мать заплакала бы в день моей смерти.
— Почему же они плакали?
— Им было плохо. Они боялись.
— Чего?
— Фонаря. Красный свет приближался. Как глаз.
— Глаз?
— Да, паря. Кровавый глаз, который… дышал. И говорил мне всякие штуки…
— Какие штуки?
— Невозможно пересказать.
— Ты их не понимал?
— Я понимал. Но это секрет.
— Кто с тобой говорил? Это был глас Божий?
(Взрыв хохота.)
— Паря,
— Дьявол?
— Ну да, глаз, кровь и голос. Я хорошо понял послание.
— Какое послание?
— Я на правильном пути, паря. Больше тебе ничего не надо знать.
Отрывок заканчивался на этой фразе, звучавшей как пророчество. И действительно, в примечании сообщалось, что Энди Найтли был через год убит полицейскими Сент-Луиса, после того как он расстрелял в церкви одиннадцать своих единоверцев. По словам очевидцев, Энди вопил
«Бладз» — падлы!», хотя на мессе присутствовали лишь женщины и дети.
С меня довольно. Я схватил свой блокнот. Ван Дитерлинг не мог мне помешать сделать кое-какие заметки. Я записал ключевые слова, употреблявшиеся путешественниками в небытие: «отделение от тела», «пропасть, колодец, долина, туннель, отверстие, каньон, пещера», «лица, плач, стоны», «красный свет, фонарь, глаз, кровь», «ледяная короста, пелена, лава, завеса», «дьявол, искуситель, «он», Люцифер»…
Внезапная мысль буквально парализовала меня.
Узнав про «жерло» и «лишенных света», Люк не испугался, как я, и не отшатнулся в неверии. Он отыскал способ войти в контакт с дьяволом, найти доказательство существования темной силы, которую он и без того считал реальностью.
Но что же побудило его отказаться от расследования и от жизни? Обшлагом рукава я вытер пот со лба. Сунул блокнот в карман, и тут за моей спиной раздался голос кардинала:
— Убедились?
69
Вопрос не требовал ответа. Я повернул голову. Кардинал ван Дитерлинг приближался ко мне, будто скользя по полу. Я спросил:
— Агостина Джедда, значит, принадлежит к Дьявольскому легиону?
— Да, она рассказала нам о своем опыте. Я думаю, она вам тоже об этом говорила.
— Она скорее как будто вспоминала о каком-то сне. Дьявол внушил ей мысль о мести. По ее словам — или, скорее, по «его» словам, — именно Сальваторе толкнул ее со скалы, когда ей было одиннадцать лет.
— Это верно. Мы проверили. Мы нашли детей, которые присутствовали при этом.
— Она сама может об этом вспомнить, не правда ли?
— Перестаньте отрицать очевидное — и вы выиграете время.
Агостина сказала мне то же самое. Я встал, чтобы быть на одной высоте с кардиналом. У меня за спиной Резерфорд уже выключал компьютер. Я прямо обратился к человеку в черно-красном облачении:
— Ваше преосвященство, что вы думаете по этому поводу? Вы действительно верите, что Агостина видела демона? Что он являлся всем этим реанимированным? Я хочу сказать: настоящий дьявол? Вдохновляющая и разрушительная сила?
Ван Дитерлинг не ответил. Я снова почувствовал, как свежо и сыро в помещении. Наконец, проведя рукой по тусклым золоченым корешкам и четко выговаривая звуки, он произнес: