Привет, моя Аварийная
Шрифт:
А как тогда?
Сломать в себе все это — моё, и цинично трахаться с чужим? Со своей мстительной ухмылкой на лице. Кончать для него?
Сука!
– зажмуриваюсь я.
– Как мучительно это всё!
Месяц, бл*ть, Яна, месяц! Ты что, не понимаешь, как я тут?... Что я сдыхаю тут уже месяц?! Жестокая, принципиальная дрянь!! Иди к черту...
– Пиши… - слегка толкает под руку Тери.
«Дрянь! Иди к черту...»
Доставлено.
Просмотрено.
Просмотрено!!!
Пока
Ответь, пожалуйста… - срывается мое дыхание.
– Что угодно… Мне плохо очень.
– Да ты что, Арчи!
– психует обычно сдержанный Тери, заглядывая в телефон.
– Ты чего написал?!
Да какая разница — что?! Пусть ответит хоть что-нибудь. Хоть что-нибудь пусть ответит! Давай, Авария… Напиши мне, как ты «ненавидишь» меня, «придурка». Просто ответь.
НИ-ЧЕ-ГО.
Гарик перехватывает мою руку с телефоном, заглядывая в экран.
– Арчи!
– Отвалите. Это неважно! Я написал. Пусть ответит.
Что угодно! Пусть огрызается, обзывается, ругается… Но пусть ответит!
Давай, Авария! Сколько можно на меня злиться? Ты же всегда прощала меня мгновенно, сразу после «ответочки». Я выхватил. Пиши. Пиши...
«Яна… Пожалуйста...» - сдаюсь я.
И меня скручивает от боли. Моя ненависть на секунду отключается, и мне хочется выть. Сжимаю губы, чтобы не делать этого вслух.
Месяц…
Да за что?!
Развод…
Что я сделал такого?!
Не доставлено… Не доставлено?
Я в черном списке.
– Заблокирован, - выдыхаю я медленно.
– Кипиш, дай свой.
Протягивает.
Быстро вбиваю номер, делаю дозвон.
– Да?
– меня сносит от ее голоса, горло сводит, не могу выдавить ни слова.
Так, что там нужно говорить? Я не думал об этом… я не хочу говорить с ней, не могу! Пусть просто молча вернется домой.
Ничего не буду предъявлять. Клянусь. Просто пусть ляжет на наш чертов диван и спит рядом.
– Я Вас слушаю?…
ААА!!!
Иди к черту!
Вдох поглубже…
– Яна… - голос срывается, меня корежит, не могу больше ничего произнести, челюсти со щелчком смыкаются.
По пальцам одной руки
Секунд пять мы слушаем тишину. Скидывает. Перезваниваю. Номер заблокирован.
– Тери?..
– протягиваю я руку, молча отдает свой телефон.
Вбиваю номер, делаю дозвон. Не берет.
– У нее был мой номер, Арчи. Может, она помнит его. И поэтому не отвечает.
– Откуда, бл*ть, Тери, - начинаю беситься я, - у нее был твой номер?
Его глаза медленно моргают, на лице - выражение крайнего терпения. Я ревнивый дебил, да.
– Оправдываюсь только из сочувствия к твоей нелегкой судьбе — быть мужем Аварии. Пьяный в дрова, ты пытался звонить ей с моего. Она не взяла трубку, а позже, когда ты был уже в отключке, перезвонила. Мы поговорили, я сказал, что ты вырубился.
– Когда?
– Тогда, братишка, тогда. Ты не помнишь, что звонил?
– Неа… А почему я звонил с твоего?
– А вот этого не помню я.
Всё, бл*ть… больше не бухаю. Только дома, с ней, по праздникам.
Мхм… Дома… С ней…
– Гарик, дай телефон.
Задумчиво глядя в окно, отрицательно крутит головой.
– Почему?
– А что ты собираешься ей сказать?
Молчу. Нет у меня ни единой заготовки. Я вообще не по «заготовкам».
– Вот именно. Посиди, подумай. А лучше я сам позвоню ей. Как твой друг. Диктуй номер.
– И что ты скажешь?
– Что ты идиот, скажу… - поглядывая на экран моего телефона, Гарик вбивает номер в свой, - что раскаиваешься…
– Я не раскаиваюсь. Я ничего не сделал.
– Что любишь, не можешь…
– Ну, что за бред, Гарик! Дай телефон!
– Не любишь?
– ухмыляется он.
– Не люблю!
– сжимаю я челюсти.
– Она не заслужила.
– А она не похожа на собаку, Арчи!
– психует Гарик.
– А я похож?! Месяц, сука, как привязанный к столбу, брошенный хозяином пёс!
– Уверен, что ты, «псинка», где-то сильно нагадил хозяйке.
Нет.
– Звони уже!
– Ждем полчаса. После твоих атак вряд ли возьмет и с незнакомого.
И мы ждем. Молча. Они тянутся… Несколько раз выходим покурить. Тачка Кипиша «не любит» дым. Все. Полчаса!
Садимся с Гариком на заднее.