Приворотное зелье на единственную
Шрифт:
Спустя некоторое время позвонили в дверь. Женщина обрадовалась, подсознательно она все-таки ждала Михаила. Вот сейчас он встанет на пороге, скажет: "Любка, какой я дурак, прости меня. И покажи мне быстрее дочку!" И Люба сразу все простит. Только вместо голоса Михаила в домофоне она услышала Иннокентия. Вновь вспыхнула обида. Объявить себя мертвым! Она за все годы, что была его женой, оказывается, не заслужила доверия. Так выходило? Но, тем не менее, женщина сказала ему:
– - Заходи, раз пришел.
Кешка вошел и начал с порога объяснять, что и как произошло, почему он жив.
– - Можешь, ничего не говорить! Я уже давно пережила твое воскрешение. Родион Прокопьевич мне рассказал, что ты жив, - оборвала его женщина.
– - И ты не поехала ко мне?
– удивился бывший муж.
– Не вернулась назад? В А-к?
– - Зачем? Ты же числился покойником, а я вдовой. Я поняла, что мешала каким-то твоим планам. Я же глупая, болтливая, доверия не заслуживаю!
– - Но ты же любила меня.
– - Нет, Кеша, не любила я тебя. Но хотела полюбить. Ты убил мою любовь, когда она зарождалась. А своей мнимой смертью уничтожил и мои хорошие воспоминания о тебе.
Кешке не понравился тон жены. Прежняя Люба, которую он знал и любил по-своему, была покладистая, сговорчивая, не любила конфликтов. Она порой дулась на него, но недолго, прощала все. С такой женой он собирался продолжать свою жизнь. А сейчас в голосе женщины слышалась злость и вызов.
– - Люба, наши чувства вернутся, - говорил он, - я пришел просить тебя вновь стать моей женой. Я люблю тебя, и ты сможешь полюбить. Мы же хорошо жили с тобой. Наша квартира цела...
Извинений со стороны Иннокентия не прозвучало. И это еще больше обидело женщину.
– - А ты потом опять умрешь по какой-нибудь тайной причине, и мне придется вновь осваивать статус вдовы? Нет, Кеша, спасибо за честь, дорогой. Я оплакала свою семейную жизнь у твоего гроба. Как я плакала! Жаль, что не ты лежал в гробу. Оценил бы! Остальные, наверно, смеялись. А, может, им было неудобно, не совсем бессовестные, как ты...Все, Иннокентий. Тебе пора уходить. У покладистой Любки теперь своя, новая жизнь. И тебе в ней нет места!
– - Ты замужем?
– осторожно спросил Иннокентий.
– - Нет.
– - Что тебя тут держит?
– - Жизнь, - Люба обвела рукой небольшую свою квартиру.
– Я живу здесь. И я счастлива!
Раздался плач ребенка.
– - Подожди немного.
Люба поспешила в спальню. Вышла назад с маленькой улыбающейся девочкой на руках.
– - Вот, Кеша, смысл моей жизни. Это моя дочь Анна. Это мое счастье! Мне ничего больше не надо! И ты мне не нужен!
Нюся перестала улыбаться и настороженно смотрела на незнакомого человека.
– - Да, ты всегда хотела ребенка, - задумчиво проронил Иннокентий. Он помолчал, а потом предложил: - Ну, если ты так хочешь детей, рожай. Я не против. Но только немного погодя и от меня.
– - Не поняла, - женщина подняла вверх красивые полукружья бровей, в душе росло тревожное чувство, янтарные глаза потемнели.
– - Ты опять станешь моей женой, мы зарегистрируем наш брак, и ты родишь хоть целую кучу. Я не буду возражать. А этого ребенка надо будет отдать куда-нибудь. Я подберу или хороший детдом, нет, лучше семью,
– Потом, спустя время, мы сможем удочерить твою девочку, забрать обратно.
– - Что?
– из горла женщины вылетело несвязное хрипение.
– Что? Ты соображаешь, что говоришь?
Она отнесла девочку назад в кроватку, дала ей соску.
– - Посиди, мой зайчик. Не бойся ничего. Я никогда и никому тебя не отдам. Мама сейчас прогонит из нашего дома этого злого дядьку.
Люба плотно прикрыла дверь в спальню. Кешка не ожидал такого бешенства от своей спокойной покладистой жены. Люба была похожа на разъяренную волчицу. Сначала в него без всяких предисловий и предупреждений полетела китайская напольная ваза, большая, дорогая, Кешка сам её покупал когда-то, она стояла рядом с дверью спальни. Мужчина с трудом поймал её. Люба схватила стоящий на окне горшок с хризантемами, тоже запустила в бывшего мужа. Горшок удачно приземлился на дорогой светлый костюм мужчины.
– - Ты чего, совсем сошла с ума! - заорал, отпрыгивая в сторону, Иннокентий.
– Больно же!
– - Мою, значит, девочку в детдом, в чужие люди хочешь отдать. Ах ты, покойничек, сейчас тебя в самом деле придется хоронить, - кричала Люба.
– Уматывайся отсюда, близко не подходи к моему дому, если хочешь быть живым и здоровым. Я тебя самолично своими руками убью, прямо сейчас и убью... Вот только найду чем!
Кешка спешно отступал к двери, загораживаясь руками, уворачиваясь от летящих в него предметов. Под конец Любе попалась в коридоре швабра, женщина протирала пыльный пол, когда пришел Иннокентий, и на мужчину обрушился шквал ударов. Под глазом Кешки вздулся лиловый синяк, светлый костюм был испачкан землей из горшка.
– - Ненормальная, - крикнул бывший муж, выскакивая из квартиры. - Психопатка!
Вслед ему полетела обувь из прихожей. С подбитым глазом Иннокентий выскочил на улицу, садился в такси, что-то бурча под нос. А Люба, закрыв дверь, плакала вместе с испугавшейся девочкой, прижимая её к себе. Потом схватила телефон:
– - Лиза! Лиза! Я приеду к вам! Прямо сейчас! Можно? Я вызову такси. Я боюсь, - она разрыдалась.
– Я не хочу оставаться одна!
– - Я сейчас тебя сама заберу, - донесся голос Лизы, она умела не задавать лишних вопросов.
– Сиди дома, не открывай никому, мы приедем с Родей. Он недавно звонил, уже подъезжает к Соткино. Мы сразу за тобой. Говорила тебе, давай сразу заберу. Ладно, потом все расскажешь. Еду. Родя уже сигналит под окнами.
Голос Лизы подействовал успокаивающе. Минут через двадцать к дому подъехала машина. За рулем был сам Годеонов. Лиза вышла из машины и пошла в подъезд. Через пять минут из подъезда вышла Люба с Лизой и ребенком. Женщина все еще всхлипывала. Лиза несла улыбающуюся девочку.
– - Что случилось? - спросил Родион Прокопьевич.
– С Нюсенькой нашей все в порядке?
– - Родя, может, после поговорим, - предложила Лиза.
– - Конечно, конечно, - поспешил согласиться Родион Прокопьевич.
– Дайте лучше мне мою Нюсеньку. Я уже соскучился. Дедушка скучает без своей внучки.