Приворотное зелье на единственную
Шрифт:
– - Люба!
– удивился Михаил и понял, что не спит, что Люба настоящая, живая.
– Ты сама пришла?
Он сел на диване.
– - Пришла, - вздохнула женщина.
– Я принесла твои... О, Господи!
– вдруг испугалась чего-то, побледнела: - Я сейчас, последи за девочкой!
Люба посадила дочку на диван возле мужчины и метнулась на улицу. Она не договорила, потому что вспомнила, что кредитка и приличная сумма денег лежит в сумочке, что осталась на улице в коляске. Но Михаил этого не знал. Он остался с маленьким ребенком. На него настороженно смотрели круглые зелено-голубые глазки. Ротик начал обиженно
– - Ты что, маленькая, - испугался Михаил, быстро садясь на диване, - не надо, не плачь. Дядя добрый, дядя любит маленьких девочек. Дядя пожалеет малышку, поцелует. Иди ко мне. Иди, маленькая!
Он, как Годеонов, протянул руки, сделал губы трубочкой и чмокнул ими. Малышка сразу заулыбалась, заулыбалась, протянула руки к Михаилу. Тот взял её за ручки, помог встать на некрепкие еще ножки. Малышка уцепилась за спинку дивана и неуверенными осторожными шажками двинулась к Михаилу, мужчина бережно поддерживал её своей рукой, девочка приблизилась, обхватила его шею своими детскими ручками и прижалась к его щеке своими пухлыми нежными губками. Поцеловала!!! Как учил её дедушка. На Михаила обрушился целый водопад эмоций. Мужчина застыл, у него защипало в носу. Внутри стало пронзительно горячо. Он обнял девочку, сам поцеловал нежную щечку и прижал к себе. Еще бы минута, и из глаз выбежала бы слеза. Но в это время вошла Люба. Она заулыбалась, видя эту сцену.
– - Люба, Люба, малышка меня поцеловала, - восторженно сказал Михаил, прижимая по-прежнему к себе девочку.
– Ты представляешь, сама поцеловала.
– - Вот и познакомились, - удовлетворенно сказала Люба.
– - И ведь я не сплю, - засмеялся и Михаил.
– Ущипни меня, Люба!
– - Не спишь.
Люба положила злополучный пакет на стол и села рядом. Столько надо было сказать, а тут все слова пропали. Они сидели какое-то время молча. Неожиданно начала капризничать Нюся. Было жарко, дочка вспотела, Люба сняла с неё кофточку, но малышка куксилась. Так всегда бывает: забыла мама бутылочку, дочка пить захотела.
– - Почему она плачет?
– начал беспокоиться Михаил.
– У неё что-нибудь болит?
– - Жарко. Пить хочет Нюся, - пояснила Люба.
– А я забыла дома бутылочку с водой.
– - Я принесу, в колодце хорошая вода. Где-то было чистое ведро, я вчера вымыл, - заторопился Михаил.
– Тоже пить хотел.
Люба хотела сказать, что такую воду нельзя ребенку, но потом подумала: пусть Мишка идет, пока будет ходить, она даст малышке грудь, девочка немного пососет и успокоится. Так она и поступила. Но только мужчина вышел во двор, на него налетела откуда-то Сяпка. Там поднялся отчаянный визг. Михаил забыл про воду и вернулся через минуту с радостно потявкивающей Сяпкой на руках.
– - Люба, ты и псину мою сберегла...
– начал он говорить и замолчал.
Женщина сидела к нему вполоборота, она кормила грудью ребенка. Круглые глаза девочки внимательно и сердито посмотрели на Михаила, и мужчина понял: не надо мешать такому важному делу. Люба смущенно пыталась прикрыть грудь. Михаил медленно опустил собаку на пол, та жалась к нему, жалобно повизгивая, с опаской поглядывая на Любу. Умный песик знал, когда малышка ест, лучше не шуметь, хозяйка бывает очень сердитой в эти моменты. Но ведь вернулся обожаемый
– - Эта девочка, значит, твоя все-таки дочь!
– в задумчивости проговорил мужчина.
– - Моя, а чья же еще, - удивленно отозвалась женщина.
– - Я думал, Вероники. Ты любила возиться с её Марусей.
– - Маруся уже большая. Это Анюта. Нюся.
– - Анюта. Нюся, - повторил Михаил.
Девочка сердито открыла глаза и вновь зачмокала.
– - Ишь, ты, какая строгая. Молчу, молчу, - испуганным шепотом проговорил Мишка.
– И ты, Люб, молчи. Не видишь, ребенок засыпает.
Люба улыбнулась. Малышка уснула.
– - Я принесу коляску в дом. На улице дышать нечем, а здесь немного прохладнее, - заторопился мужчина.
Михаил осторожно вышел на цыпочках. Принес коляску. Потом подошел к женщине, бережно взял ребенка из её рук и осторожно положил в коляску, качнул несколько раз, Нюся продолжала спать. Михаил обнял свою Любку и стал целовать. Зачем какие-то слова. И так все понятно. Эта женщина, как и тогда зимой, вызывала жгучее желание, пожалуй, только более сильное. Мужчина бережно опустил Любу на диван.
– - Ну что ты со мной делаешь?
– тихо простонала она.
– - Это ты давно со мной сделала, - ответил Михаил, тесно прижимаясь к желанной женщине.
Диван был старый, узкий, но им вполне хватило места. Как и полтора года назад, оба спешили, соскучившись друг по другу, желали быстрее насладиться друг другом. А потом лежали, прижавшись, боясь хоть на минуту расцепить кольцо рук.
– - Люба, - шептал Михаил, - нам больше не надо расставаться. Ты выходишь за меня замуж. Я люблю давно тебя, я всегда тебя любил, я уже люблю Нюсю. Нам втроем будет хорошо.
Люба кивала, соглашаясь. Никакие слова не нужны. Как любила она Михаила, так и любит. С ним никакой Кешка со своими глупыми предложениями не страшен. Завозилась в коляске, потревоженная шепотом, Нюся. Женщина поспешно встала, задела стол, на пол упал пакет, разлетелись деньги.
– - Это что?
– спросил Михаил, собирая купюры.
– Почему у тебя с тобой столько денег?
– - Это твоя машина, - несколько виновато сказала Люба.
– Я продала её, Миш. Так получилось. И прости меня, истратила часть денег.
– - Любка, ну что ты говоришь?
– ответил мужчина.
– Я оставил машину тебе. И прости меня, что так долго не подавал вестей о себе. Честно, я боялся Годеонова, боялся Геры.
– - Миш, Геры давно нет, а Родион Прокопьевич - хороший человек, - ответила женщина, покачивая коляску.
– Не надо его бояться. И еще, тебя ждет Лиза...
– - Где она?
– сразу встрепенулся Михаил.
– Я как увидел вчера развалины... Что с домом?
– - Ты не знаешь всего. У Лизы сгорел дом, она осталось без всего...