Привороженные
Шрифт:
В десятом часу Нинка всё-таки встревожилась: не заболел ли суженый?
— Васенька, доброе утро, милый! Пора вставать, а то всю жизнь проспишь, — проворковала она ему на ушко.
Вася дернул плечом, будто она муха назойливая, а не любимая и раздраженно откинул одеяло.
— Пожрать есть чего? — спросил он без прелюдий и почесывая пузо, поднялся с постели.
— Давно, миленький, приготовила.
— Ага, — прозвучало вместо “спасибо”.
Нина с уколом в сердце отметила, что не назвал он ее “лебедушкой”, как прежде; не
“Может и правда — заболел”, — подумала женщина и заправила семейное ложе, сбила подушки, сложила их красиво и накрыла узорчатой тюлью. Как оказалось ей приносили удовольствие такие с виду незначительные мелочи — семейные хлопоты. Вот оно счастье.
Василий неплохо подкрепился, объединив за раз завтрак и обед. Зевнул во весь рот, опять клонило ко сну, разморило. Искоса он посматривал на мельтешившую возле него невесту, ее попытки во всем угодить, предугадать желания начинали действовать на нервы, так и хотелось сделать какую-нибудь пакость, чтобы жизнь не такой лелейной казалась. И Вася шлепнул ее по округлой ягодице.
— О, бампер отожрала! — ехидно посмеялся он, довольный собой.
У Нины реакция всегда очень хорошая была и любой другой схлопотал бы сейчас между глаз сковородой. Но задирой оказался любимый Василий, поэтому она проглотила обидное высказывание и придирчиво посмотрела на свое отражение.
— А что толстая?
Жених посмеялся и ковыряясь в зубах мизинцем, успокоил ее:
— Ничего, под пивко сойдет, — затем громко посмеялся над своей же шуткой. — Лучше качаться на волнах, чем биться о скалы, а?
— Дурак, — тихо ответила Нина и тут же получила еще один шлепок.
— Выпить чего-то охота, — разнузданно заявил суженый, вытянув ноги развалившись на стуле.
Совсем не нравилось его поведение, будто два разных человека — вчерашний нежный Васенька-Василечек и сегодняшний грубиян Васька из Нижних Бубенцов.
— Не рановато ли? Как никак будний день.
— Сразу тебе говорю: не люблю, когда на мозги капают, — поставил сожительницу на место мужчина. — Твоё дело — бабье, наливай.
— Да что с тобой сегодня такое, Вася?
Он и сам не знал, в глубине души понимал, что ведет себя крайне отвратительно и прежде никогда подобных выходок себе не позволял. Какая муха укусила, почему вдруг возненавидел всем сердцем любящую его женщину?
— Нальешь или нет? — ответил Василий вопросом на вопрос.
Нина скрепя сердце, достала заначку — бутылку водки и поставила на стол.
— Только много не пей.
Так он ее и послушал. Чуть позже на запах явился Степан и присоединился к распитию, через пару часов пить было нечего.
Что-то здесь не чисто? — догадывалась Нинка и отправилась на разведку в деревню. Когда увидела уезжающих азиатов и по лицам Скворцовых поняла, что те прощались с гостями — побледнела. Сложила в уме дважды два: без Насти они бы не уехали, а значит ворожбу сняли. Тоненькими иголочками
Настя окончательно развеяла неясности, подтвердив догадки.
“Так-то оно так, а может и не так”.
Женская доля — терпеть. И мать ее уже сколько лет отца алкоголика терпит. И вот он Нинкин удел — останется Василий, но сопьется. Это она сразу поняла, хотя и теплилась в сердце надежда: может с ней он, потому что любит и без ворожбы. Увы, нет. Вернувшись домой, Нина не застала суженого. Мать после сказала, что пошли они с отцом за добавкой и вернутся теперь поздно, да и вернутся ли вовсе.
Опять слезы, полетели подушки — не судьба, видимо не суждено познать ей женского счастья, не заслужила.
Василий вернулся под утро, едва держался на ногах. В сенях упал на четвереньки и пополз. Нинка помогла ему подняться и отнесла на кровать, раздела и решила отложить серьезный разговор на потом. Всё равно мало что соображает, бормочет что-то под нос, песни поет.
Сама бедная всю ночь не спала, лишь немного задремала и то не удалось провалиться в забытье — пьяный Василий свалился с кровати.
Много думала она, казалось сердце разорвет на части — так долго ждала суженого своего, отпускать не хотелось, но и повторять судьбу матери тоже. С рассветом и в голове прояснилось, встала Нина с постели совершенно новая, обновленная, будто очнулась после долгого сна.
Васю тревожить не стала, дала возможность выспаться, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию не по пьяни.
Он с трудом поднялся, выпил залпом три литра воды и литр огуречного рассола, все кряхтел: “ой, помираю”.
Добрая хозяюшка пригласила его к столу и сама предложила похмелиться.
— Ну Васенька, — начала Нина, — не выйдет у нас ничего хорошего. Сам видишь.
— Вижу, — обреченно согласился он.
— Отпускаю я тебя, — на удивление, совершенно легко она смогла произнести эти слова, после чего и на душе посветлело.
Да и Василий просиял, оживился, хотя и старался сохранить серьезный вид.
— Ты Нина баба хорошая, но уж больно мягкая. Это ты с вида грозная, а внутри как кошка. А мне нужна такая, чтобы мной управляла, понимаешь? — вроде как и не в обиду объяснил ей Василий.
Нинка сгоряча хотела было схватить всё-таки сковороду и огреть его хорошенько между глаз.
— Да ну вас, мужиков! — отмахнулась, не став прибегать к рукоприкладству.
К вечеру тракторист Василий пришел в себя, собрал вещи в мешок, запрыгнул в трактор и умчался в свои Нижние Бубенцы.
Глава 35
За все наши поступки придется отвечать. Каждое действие, как маленькая бусинка, нанизываются одна за другой на нить, пока та не оборвется под тяжестью. Нельзя дать нитке оборваться, сломанное навсегда останется сломанным, как ни старайся заклеить или залатать.