Приют для беглянки
Шрифт:
Она заставила себя глотнуть уже едва тёплое какао и поёжилась, случайно бросив взгляд на тёмный проём окна. Стоило встать и задёрнуть шторы, может, тогда ей бы стало хоть немного спокойнее, но покинуть сейчас безопасное гнёздышко из подушек и пледа казалось непосильной задачей.
Хлопнула дверь ванной и через несколько секунд на пороге гостиной показался Арсений. Он постарался привести себя в порядок, но теперь, когда лицо не было залито кровью, распухший нос ещё сильнее бросался в глаза.
— Ты как? — озабоченно поинтересовался он, устроившись в кресле напротив.
Майя слегка пожала
— Это не у меня нужно спрашивать. Ты уверен, что перелома нет?
— Да всё нормально, — Арсений махнул рукой, будто речь шла о чём-то неважном. — Обычный ушиб, за пару дней пройдёт. Пожалуй, возьму неделю отпуска. Тебе тоже не помешает — попроси несколько отгулов, приди в себя.
— Это ничего не изменит, — Майя тяжело вздохнула. — Он не отступится, и теперь он знает, где я работаю… Я должна куда-нибудь уехать.
— Майя, — Арсений немного подался вперёд, наклонившись ближе к ней, и заговорил с неожиданной настойчивостью. — Ты не можешь всю жизнь убегать и прятаться, это не выход. Ты должна развестись. Поверь, возможности Стрельцова далеко не безграничны, и теперь, когда за тебя есть кому заступиться, он ничего не сможет сделать.
— Развод ничего не изменит. Он только сильнее обозлится. Если он окончательно поймёт, что я не вернусь, всё равно продолжит преследовать, уже чтобы отомстить.
— Тогда предъяви обвинения. Мы все видели твои синяки, у тебя есть надёжные свидетели. Вика и Дарина расскажут о сегодняшнем нападении. Это уголовное преступление, Майя, и у тебя будет хороший адвокат. Ты можешь избавиться от Стрельцова навсегда.
Майя горько усмехнулась.
— Так уж и навсегда. Ты правда веришь, что его могут посадить? А даже если так — сколько ему дадут? Год, два? Я только получу небольшую отсрочку, а потом он выйдет и уже ни перед чем не остановится, чтобы поквитаться.
— Ему будет не до этого, — убеждённо возразил Арсений. — Майя, поверь, Стрельцов многим испортил жизнь. Стоит ему потерять нынешнее положение, и уже ему самому придётся беспокоиться о собственной безопасности.
Она уже слышала что-то похожее от Ирмы. После их первой встречи та приезжала ещё раз, предлагала представлять её интересы. Тогда Майя не рискнула согласиться. Она только-только почувствовала себя в относительной безопасности, у неё появилась работа — было слишком страшно выйти из тени, поставить под угрозу это хрупкое благополучие. Она убеждала себя, что решится позже, когда поднакопит денег и сможет сразу после развода уехать куда-нибудь подальше, где Эдуарду не будет так просто её достать.
Но теперь всё изменилось. Она в любом случае больше не могла рассчитывать на покой. И в эту опустошающую, безнадёжную минуту ей отчаянно захотелось поверить, что выход есть.
Майя выпрямилась, отставив не опустевшую и на половину кружку. Глубоко вдохнула, как перед прыжком в воду. Как бы ей ни хотелось спрятать голову в песок и надеяться, что всё чудесным образом решится само собой, оставаться и дальше в нынешнем подвешенном состоянии было невозможно. Пришло время действовать, и она просто обязана осмелиться, раз уж нашлись люди, готовые ей помочь.
Однако прежде Майя надеялась разобраться с вопросом, который не давал ей покоя последние годы.
— Ты не
Арсений ненадолго замялся, словно подбирал подходящий ответ.
— В определённых кругах он довольно известен, — наконец признал он. — Аркаше пару раз доводилось иметь дело с его обвиняемыми. Дела были шиты белыми нитками, одно разбирательство получилось достаточно громким, чтобы потом несколько подчинённых Стрельцова лишились работы, но сам он каждый раз выходил сухим из воды.
— Но почему?! — как бы Майя ни пыталась успокоиться и рассмотреть ситуацию со стороны, в голосе прорезались нотки отчаяния. Это было именно тем, чего она никак не могла понять и что пугало едва ли не больше всего. — Если он навредил многим, если об этом знают — почему никто ничего не сделал?! И… если на такое все закрывают глаза, на что тогда я могу рассчитывать?
Арсений задумчиво взъерошил волосы. Он выглядел почти смущённым, словно ему было неловко от того, что подобная несправедливость возможна и он вынужден это признавать.
— Тебе бы лучше объяснил Аркадий, — заметил он, но всё же продолжил. — Всё не так просто. Стрельцов осторожен, и он умеет запугивать. Все, кто пытался на него пожаловаться, вскоре отказывались от показаний. А улик против себя он не оставляет.
— И ты считаешь — у меня что-то получится? — Майя вскочила, от волнения не сумев больше усидеть на месте. — Моё слово против его — думаешь, мне поверят? Дома мы всегда были наедине, когда он… И я никогда не обращалась в больницу! Даже если Вика не отступит и расскажет про сегодняшнюю сцену, он выставит всё обычной семейной ссорой, которые у всех случаются, а меня — истеричкой. А если уж всплывёт ваша драка, он изобразит оскорблённого мужа с гулящей женой, и меня вообще никто не станет слушать!
— Майя… — Арсений тоже встал, прошёлся по гостиной, остановившись рядом, сделал было неуверенное движение в её сторону, будто собирался обнять, но, замявшись, передумал. — Послушай, Ирма тебе кое-что не сказала, чтобы не давить, пока ты сама не примешь решение. Но у них с Аркашей есть план. Стрельцов действительно не только твоя личная проблема. У Аркадия сохранились данные людей, которым есть что рассказать. В своё время они испугались пойти до конца, но если поднимется шумиха, хотя бы часть получится переубедить. А когда хоть несколько человек обратится с официальной жалобой в прокуратуру, от этого уже не получится отмахнуться и будет возбуждено служебное расследование. Но для этого необходим толчок, кто-то должен сделать первый шаг.
Майя задумалась, поражённая услышанным. Это звучало одновременно обнадёживающе и совершенно невероятно.
— Ты правда думаешь, что всё может получиться? Что всплывут все старые дела?
— Это не то чтобы мой профиль, — честно признался Арсений. — Но Аркаша в этом уверен, а он почти никогда не ошибается.
Майя закусила губу, разрываясь между сомнениями и вспыхнувшим желанием сделать хоть что-то. Она ведь, возможно, тоже могла помочь. Не только рассказать свою историю, но и показать истинное лицо Эдуарда, может, дать кому-то дополнительный повод заговорить.