Приют для беглянки
Шрифт:
Глава 4
Было наивно ожидать, что брат, взяв на себя ответственность, тут же пустит дело на самотёк. И всё-таки Арсений надеялся, что до конца выходных тот на даче не объявится. Как выяснилось, надеялся зря.
Он досадливо вздохнул, заметив в окно, как во двор заезжает Фольксваген Аркадия. Вместе с ним из машины элегантно вынырнула невестка Ирма. Ясно, неразлучная парочка озаботилась судьбой случайной гостьи всерьёз. Ничего неожиданного, если подумать.
Они всегда старались помогать людям, защитить всех слабых и обиженных в пределах своей досягаемости. Брат, талантливейший
Его жена Ирма, специализирующаяся на семейных конфликтах, и вовсе сотрудничала с благотворительным кризисным центром и значительную часть дел вела если не совсем на общественных началах, то за сущие копейки.
Нет, они, конечно, были вполне обеспеченны, жили в хорошем районе, не отказывали себе в поездках и мелких радостях, но никогда не стремились выйти за пределы среднего класса.
Арсений всегда смотрел на брата с восхищением и — уж себе-то можно не врать — с некоторой долей белой зависти. Ему были хорошо понятны и тяга к справедливости, и желание помогать, но поражало, как у Аркадия хватает сил изо дня в день сталкиваться с самыми отвратительными сторонами человеческой жизни и не терять энергии, продолжать борьбу.
Сам он был слишком мягкотелым, принимал всё близко к сердцу. Когда на семейных посиделках все с жаром принимались обсуждать и анализировать зверские подробности какого-нибудь нашумевшего дела, уже завершённого и свободного от секретности, ему тут же кусок переставал лезть в горло. Вместо спокойного профессионального интереса и желания понять, всё ли было сделано правильно, закономерен и справедлив ли результат, а если нет, из-за каких упущений такое произошло, он чувствовал только бессильный гнев и невольно задавался бессмысленными вопросами — откуда в людях столько жестокости, почему они не способны просто жить, спокойно и мирно, почему страдают зачастую те, кто со своей стороны никому не приносит зла?
Арсений понимал, насколько глупы и бесполезны подобные риторические вопросы, достойные разве что пера сентиментального романиста, но никак не человека из семьи потомственных юристов. Но всё равно абстрагироваться и думать о людях только как об элементах требующей решения логической задачи не получалось.
Он в своё время тоже закончил юридический. Не потому, что ему это было интересно, и не потому, что родители настаивали — в их семье не было места принуждению. Просто для мальчишки, не склонного к бунтарству, это казалось чем-то самим собой разумеющимся. Юристами — причём далеко не рядовыми — были его родители. В год, когда он заканчивал школу, мать вступила в должность прокурора, отец уже был судьёй. Юристами были дедушки с обеих сторон и бабушка с маминой. На юриста к тому времени уже учился брат. Разве не естественно было пойти по их стопам? Он даже не задумывался о возможности другого выбора.
Ошибочность этого решения он осознал к четвёртому курсу. Но и тогда ещё не мог представить себе альтернативы, на которой действительно хотел бы остановиться. Понял, что выбранная профессия — это совсем «не его», ну а что «его», по-прежнему не представлял. Поэтому продолжил учиться, тем более плюсы тоже находились — у них с братом образовался общий круг общения, общие друзья. Разумеется, среди юристов и студентов юридического. Арсению нравилось, что он может поддержать любой разговор в этом
После окончания университета он не стал развиваться в каком-то определённом направлении, не выбрал себе подходящую нишу. Не потому, что был ленив и бездарен, а потому что при одной только мысли о любой ветви юридической деятельности охватывала тоска и апатия, которую не получалось преодолеть.
Вместо этого он пристрастился к резьбе по дереву. Случайно попал на мастер-класс во время какого-то городского фестиваля и увлёкся. Начинал с ложек и простеньких, грубо сделанных фигурок, а потом за несколько лет научился создавать миниатюрных животных, людей, дворцы и растения… Он отвёл под мини-мастерскую отдельную комнату и там же с любовью расставлял готовые творения на высящихся вдоль стен стеллажах, создавал целые композиции, каждую со своим сюжетом. Вот заботливая маменька машет платочком с балкона родового особняка вслед отправившейся на прогулку конной кавалькаде, вот резвится стайка лисят, а их мать припала на передние лапы и лакает воду, вот пасётся стадо овец, за которым наблюдает приникший к земле тощий волк, а молодой пастушок, забыв обо всём, беззаботно играет на свирели… Арсений был готов часами колдовать над своими созданиями и только в это время чувствовал себя по-настоящему счастливым.
Для заработка он ходил на работу. Трудился штатным юристом в ничем не примечательной коммерческой компании. Скучное, безрадостное, но необходимое занятие. А может, это он сам был скучным. Не будь Ольга такой вежливой, наверняка могла бы сказать именно это.
Они познакомились в университете, так же как и брат с Ирмой. Собственно, Ирма их и познакомила. Они постоянно проводили время в одной компании, общались, вместе готовились к экзаменам и устраивали совместные вылазки на природу. Благодаря учёбе в то время у них хватало общих тем для разговоров. Это, а ещё молодая горячая кровь, а ещё ожидания родных и друзей, увидевших в них «парочку», и толкнуло их друг к другу.
Они были влюблены — или думали, что влюблены — несколько лет, и за это время успели пожениться. А потом оба получили дипломы, и началась совсем другая жизнь. Он выдохнул с облегчением, радуясь, что время экзаменов и курсовых осталось позади — Оля поступила в магистратуру. Его рабочие будни оказались сплошным ожиданием вечера — Оля с головой погрузилась в построение карьеры. Ему хотелось за ужином разговаривать о чём-то, выходящем за рамки дневной рутины — Оля могла думать только о ней.
Они слишком поздно поняли, что их влюблённость родилась из иллюзий. Он был очарован тем, что яркая, умная и целеустремлённая девушка искренне заинтересовалась его персоной. Она мечтала стать частью семьи Дробышевских, а не женой просто-Арсения, далёкого от талантов и интересов своих родственников. Нет, она никогда не собиралась его использовать, просто на них обоих слишком прочно сидели розовые очки.
Когда это стало слишком ясно, они не разошлись сразу, что, наверное, было бы правильно. Выходцы из полных благополучных семей, они имели одинаковые представления о браке и обязательствах. К тому же у них по-прежнему оставался один круг общения, Оля устроилась в прокуратуру и работала под началом его матери — казалось, их разрыв не имеет смысла, но может усложнить жизнь, создав ряд неловкостей.
И только теперь, к тридцати двум годам, они наконец поняли, что загнали себя в тупик. Что их жизнь под одной крышей и отдалённо не похожа на счастливую семью, что тщательно выверенная взаимная вежливость и старания идти на компромисс не сближают, а лишь оставляют после себя внутреннюю неудовлетворённость и пустоту.