Признание в любви
Шрифт:
— Конечно, вас мало интересует его титул, но граф — один из ваших соотечественников, и он заинтересовался вашей фамилией Арблон, потому что это была фамилия его невестки, бедного создания. — Она оборвала свою речь, так как Мелисса, увидев опасное понимание на лице мужчины, внезапно испугалась и дернула тетю за рукав. — Что такое, Мел? Не прерывай меня, дорогая. Я еще не все сказала, а ты перебила мою мысль.
Мелисса подумала, что это было бы прекрасно, но Фуке, повернувшись к своему прилавку, стал
— Прекрасно, мадам, — спокойно отозвался он. — Мне кажется, я помню этого эмигранта. У него были напудренные волосы и камзол с металлическими пуговицами…
— Металлическими пуговицами ручной работы. Да, это тот самый старый джентльмен. Я была уверена, что вы запомнили его! — Мисс Черитон была в восторге. — Бедный старый граф, мы все так переживаем за него, и нам хочется ему помочь. Он потерял двоих сыновей, сражавшихся в армии Конде, а также жену, дочь и невестку — ту самую, по фамилии Арблон, — все они погибли во времена террора, монсеньор.
— Это так печально, мадам. — Но при этих словах Фуке еще шире улыбнулся и почти бездумно стал крутить ручку игрушечной гильотины: уличные скрипачи, пудели, жонглеры и обезьянки попадали под ее нож, их головы летели в корзину.
Мелисса отвела глаза и беспомощно ждала, когда тетя умолкнет, а мисс Черитон, в порыве чувств, не могла остановиться.
— Я очень беспокоюсь о нашем дорогом старом друге, — продолжала она, — и, может быть, вы сумеете нам помочь.
— Но как, мадам, я могу помочь эмигранту?
Мисс Черитон не услышала нотки сарказма в голосе Фуке и поспешно заговорила дальше:
— В следующий раз, когда вы будете писать домой, монсеньор, пожалуйста, спросите вашу матушку, не знает ли она что-нибудь о внуке графа де Эстобана? Она была служанкой в доме Арблона, и я знаю, что она была предана этой семье. Возможно, бедный пропавший мальчик остался жив.
— Конечно, я спрошу об этом у матери в следующем письме, мадам, но ведь письма из Англии во Францию идут очень долго, и ответ придет не скоро.
— О, я знаю, но если вы сделаете это, я буду, по крайней мере, чувствовать, что друзья графа сделали все возможное для того, чтобы помочь ему найти внука. — Мисс Черитон открыла кошелек, достала полсоверена и протянула Фуке. — Это вам за беспокойство, монсеньор.
— О, мадам, вы так добры. — Он поклонился, положил деньги в карман, встал за прилавок и стал смотреть на Мелиссу так, что она поспешила увести тетю прочь.
Софи покончила с музыкальными шкатулками, мистер Бьюмонт вызвался отвезти ее покупки, и выражение его лица, когда он шел рядом с ней и слушал ее болтовню, ясно говорило, что он напрочь выбросил из головы Мелиссу и ее утомительную тетушку.
После того как Софи уехала в экипаже
— Нехорошо на меня сердиться, Мел, — сказала ей по дороге тетя. — Я решила сделать все, что в моих силах, для нашего дорогого старого эмигранта, и сделаю это. Но почему ты думаешь, что этот Фуке так ужасен, я не понимаю. Он весьма вежлив, хотя и иностранец…
— Граф терпеть не может, когда обсуждают его личные дела, тетя, — с упреком напомнила Мелисса. — Вы знаете, как он горд. — Она представила, как разозлился бы старый господин, если бы узнал, что мисс Черитон обсуждала его личные дела с простым заключенным из замка.
— Но, мое дорогое дитя, весь город знает о внуке монсеньора Эстобана, — возразила ее тетя, постепенно осознавая, что ее племянница, может быть, и права. — Его старая служанка не перестает говорить об этом с тех пор, как они приехали в Темперли.
— Но сам граф об этом не говорит.
— Конечно нет, дорогая. Он очень сдержанный… Однако ведь нам нельзя закрыть рот на замок. Я не сомневаюсь, что мать монсеньора Фуке — очень хорошая женщина, и она, как и многие старые слуги, до сих пор предана семьям Арблон и Эстобан. Я не удивлюсь, если мы что-то узнаем из ее следующего письма сыну.
Мелисса не стала больше спорить: ее мысли снова вернулись к улыбке Эдварда Бьюмонта, не сходившей с его лица, когда капитан Вудкок помогал Софи усесться рядом с ним в экипаже, и мысли об этом были более горькими, чем мысли о пропавшем внуке графам.
Фуке упаковывал свои игрушки, собираясь домой, когда к нему подошел Гастон.
— Хорошо ли наторговал сегодня? — спросил Леконтре.
Фуке пожал плечами.
— Достаточно, — ответил он и через секунду спросил: — Ты помнишь старика, который приходил отдать деньги за лейтенанта в тот день, словно мы — его лакеи?
— Старый француз, который приехал к агенту?
— Ну а кто же еще? Я узнал сегодня, что он — один из этих проклятых эмигрантов. Ты знаешь об этом?
— Кто же об этом не знает? — Гастона это явно не удивило.
— Кто тебе об этом сказал? — требовательно поинтересовался Фуке.
— Одна из прачек в госпитале, когда я подрабатывал там. Она большая сплетница и рассказывала об этом старом эмигранте всем подряд. — Гастон выразительно взмахнул рукой. — Можно подумать, что он единственный эмигрант в Англии.
— Может быть, ты помнишь кольцо на его руке? Всем известно, что эти эмигранты вывозили с собой все свои деньги и драгоценности, когда покидали Францию. Это бриллиантовое кольцо на руке старика стоит целое состояние!