Призовая охота

Самаров Сергей Васильевич

Вообще-то кафе называлось «Интернет-кофейней»; правда, вместо кофе там предлагали пиво. Поскольку пиво я не пью принципиально, считая этот напиток не достойным мужчины, мне пришлось обойтись вообще без спиртного. Да и портить себе вкус, когда ты за рулем, не хотелось. Это элементарная дисциплина, а я человек военный и к дисциплине имею склонность.

Мне выделили компьютер, я открыл сайт и сразу нашел то, что искал...

Узнал меня якобы бывший мой солдат, который обвинил меня и в чрезмерной, «зверской» служебной жестокости, и в черствости, и вообще нарисовал «черного бездушного человека», которого я в описании не узнал, даже лучше других зная и оценивая все отрицательные стороны своего характера.

Тем не менее такое обвинение вполне может «прокатить». Я в службе человек, в самом деле, не плюшево-мягкий, и солдаты обычно терпеть меня не могут в первые два-три месяца службы, когда я пытаюсь сделать из них спецназовцев. Чуть позже, когда они начинают понимать, что я стремлюсь из них вылепить, они уже относятся ко мне с пониманием и уважением, сами входят в форму и начинают понимать службу. А после первого же боя, когда вдруг осознают, что без моей жесткости во время подготовки к этому самому бою уже стали бы трупами, начинают уважать и, может быть, даже любить. Некоторые даже с «гражданки» пишут мне благодарственные письма, высказывают свое искреннее «спасибо» за уроки, которые очень даже годятся и в современной гражданской жизни. В тех же письмах они признают, как относились ко мне вначале. Я по возможности отвечаю. Но истинную причину тех сообщений, которые опубликованы в Интернете, они, разумеется, не знают. Бандиты в ментовской форме, которые за мной охотятся, наверняка не поймут, не зная меня, что мои солдаты уже через полгода службы готовы им головы поотрывать за меня голыми руками. И представить себе не смогут, что мой бывший солдат способен такое написать. А с теми, кто под моим началом не служил, кого я в бой не водил, это, грубо говоря, «прокатит».

Правда, были у меня и солдаты, с которыми пришлось расстаться. Они просто физически и морально не были готовы к службе в спецназе ГРУ. После долгих мучений мы отправляли их в какую-нибудь более мирную часть. Таких с удовольствием принимали в спецназе ВДВ, и там они становились образцовыми солдатами, чуть ли не лучшими. После тех нагрузок, что давал своим солдатам капитан Смертин, то бишь я, любые другие кажутся детскими играми.

Теперь мне предстояло готовиться к ожидаемому аресту.

Судя по тому, что материал был выставлен еще утром – видимо, сразу после того, как я дома пытался найти этот текст, – до ментов он уже дошел. Должен был, вернее всего, дойти. Несколько часов непременно должно уйти на осмысление информации, поиск данных о бригаде и о капитане Смертине. Просто так подобные данные никто ментам не даст. Значит, требуется оформление официального запроса через прокуратуру или через суд – не знаю уж точно, как оформляются подобные дела. Ментам предстояло работать в постоянном цейтноте. Будь я человеком, желающим, грубо говоря, взять «ноги в руки» и убраться подальше, я бы это совершил. Но мне надо было сделать еще один шаг, который мы заранее обговорили с генералом Лукьяновым. И потому я отправился домой, чтобы там засесть за компьютер.

Ехал я в хорошем настроении, и внимания не обращал на ситуации, отдаленно напоминающие происшествие на МКАДе. Не только там всегда полно желающих тебя обогнать, невзирая даже на то, что ты едешь с предельной для города скоростью. Меня обгоняли, мне настойчиво сигналили, требуя уступить дорогу, и даже внаглую «подрезали» на обгоне. Но я не реагировал, как накануне. Я был спокоен, доволен тем, что все идет по плану, и не собирался хоть в чем-то его нарушать. В том же настроении я добрался до дома, не встретив ни участкового Сазонова, ни его наглых коллег. Но даже если эта встреча произошла бы, она все равно не испортила мне настроения...

* * *

Дома я сначала сел за компьютер и написал, как обещал генералу Лукьянову, ответ на обвинения

в свой адрес. Я, правда, никак не откликнулся на события на МКАДе, словно признавал, что на кадрах запечатлен именно я, но не говорил об этом. Просто выступил против обвинений в собственный адрес со стороны якобы бывшего солдата спецназа ГРУ. Согласился только с тем, что методы обучения у нас предельно жесткие, и именно поэтому ни одно подразделение спецназа в мире не может близко встать рядом со спецназом ГРУ. А без этой жесткости невозможно подготовить полноценного бойца. И я открыто призвал обвинителя назвать себя, чтобы я знал, кто этот аноним, и попытался вспомнить такого. Мои слова можно было одновременно принять и за попытку себя реабилитировать, и за угрозу анониму, меня «узнавшему». Естественно, на такое обращение здравомыслящий человек ответить Сане Смерть не сможет. И отсутствие ответа не вызовет вопросов.

Отправив свой ответ и получив сообщение, что текст будет выставлен для прочтения только после одобрения модератором сайта, я не стал дожидаться, когда он появится, а выключил компьютер и занялся вчерашним делом, то есть продолжил ремонт в доме. И так увлекся физическим трудом, что про все свои ожидания забыл – и вспомнил только тогда, когда где-то в доме подала «голос» трубка, оставленная для связи с генералом Лукьяновым. Зуммер тянулся долго, и я успел взять трубку.

– Здравствуй, Александр Викторович, – сказал Лукьянов.

– Здравия желаю, товарищ генерал.

– Прочитал твой ответ обличителю. Все нормально. Кстати, менты шевелятся. Не слишком быстро, но все же... Группа захвата уже выехала в военный городок на двух «Газелях». Около часа назад. До вечера должна успеть добраться до места.

– Это сколько ж человек они в свою банду набрали? Не много ли на меня одного? – усмехнулся я. – И вообще, они, что, считают, что я не один на МКАДе был? Две машины бойцов – обычно такие силы посылаются против целой банды.

– У тебя репутация слишком серьезная, чтобы они не боялись. Целое совещание провели, вырабатывая план задержания. Думают, что ты на месте, у себя в роте. Я командира бригады через вашего начальника уже предупредил, чтобы затягивали ответ до последней возможности. Придется ментам пережить несколько неприятных мгновений. Так полковник Мочилов пообещал. Ваши тоже что-то им готовят, чтобы припугнуть...

– Это у нас умеют делать. Мало никому не покажется.

– Мы следим за всеми передвижениями группы захвата. Я буду сообщать тебе, где они и чем заняты. В госпитале появятся не раньше полуночи. Значит, к тебе только завтра, и не с самого утра. Будь готов.

– Я, товарищ генерал, как юный пионер, всегда готов.

– Чем сейчас занимаешься?

– Домашним ремонтом.

– Успеешь закончить?

– Уже заканчиваю. Завтра с утра останется только кусок рубероида на столбик положить и домкрат опустить. Потом обшивку понизу восстановить. Всей работы на полчаса от силы. Уложусь, я думаю. Встану пораньше.

– Хорошо. Если будет что сообщить, я позвоню; если не позвоню – значит, особых новостей нет... Хотя о перемещениях группы захвата в любом случае проинформирую. Или я, или Магомед, если меня на месте не будет.

С утра я с чистым сердцем продолжил работу, чтобы успеть закончить ее до того, как меня «повяжут». Приближение скорой развязки вызвало настоящее строительное вдохновение. Я не только столбик под верандой сделал, а даже успел обстрогать доски на обшивку нижней части взамен старых, которые понизу, в местах соприкосновения с землей, успели основательно прогнить. А потом зажег паяльную лампу, чтобы припаять к нижней части полоски рубероида. Так я работал до прихода мамы. Она в этот раз не задержалась и шла домой, видимо, слишком быстро для себя и для своего возраста, потому что слегка запыхалась.