Призрачная любовь
Шрифт:
– Так мы умерли?! – вырвалось у Веры.
– Скорее, мы перешли в иную форму существования, – собеседник постучал ложечкой по блюдцу, – Мы – оплот того света, на который вы, быть может, молились, когда сдавали, не подготовившись толком экзамен. Мы – те, кто помогает чужим жизням складываться правильно, если люди заслуживают этого. Существует и темная сторона. Именно стражи те, с кем я так боялся, что вы столкнетесь сегодня, оберегают нас от нее, а когда этого не требуется, блюдут порядок. Вы уже знаете про дар Иннокентия. Он сродни их способностям.
Вера
– Я не мог сразу же сказать вам все, вы бы меня не поняли.
Вера выдохнула.
– Всем новым хранителям приходится трудно, – ласково добавил Михаил Петрович. – Вас выбрали не просто так, вы заслужили свое место необычной жизнью.
– Я не думаю, что я прожила ее правильно, – сказала Вера.
– Мало кто из нас может таким похвастаться, – долетело в ответ. – Это значит, что ваша жизнь была полна страданий.
Вера вздернула голову.
– Если бы вы ушли сразу же, то утонули бы в водовороте собственных страстей. Вы обретете здесь то, чего вам не хватает. Плата за добрые дела – ваше собственное спасение. Это может немного пугать, но у вас теперь есть редкая возможность видеть, как идет время и не стареть, заботиться и защищать.
С этими словами патологоанатом приподнялся, и положил Вере руку на плечо. Взгляд девушки упал на оставленные у порога сумки и все сегодняшние дела показались ей вдруг смешными и мелочными.
– Вы имеете право на человеческие слабости, – добавил Михаил Петрович. – Не пытайтесь стать совершенством. Понимание того как правильно придет к вам само. Это то, о чем человечество мечтало столетиями – бессмертие. И вы в нем не одиноки.
Распахнулась входная дверь.
На пороге замерла девушка в белом халате, до того по-девичьи миниатюрная и стройная, что напомнила Вере пионервожатую из старых советских фильмов. Светлые волосы были забраны в две аккуратные косички, перетянутые серой лентой. Так уже, кажется, никто лет пятнадцать не причесывался. На ногах у нее были старомодные туфли. Серая юбка воланом выбивалась из-под медицинской формы. Это, должно быть, и была Надежда.
– Наденька, здравствуй! Это Вера.
– Не расспрашивайте ее, – продолжил Михаил Петрович, увидев, что Вера открыла было рот. – Наденька не говорит.
Надежда после этого подбежала к патологоанатому и вложила свои руки в его ладони.
– Что там случилось? – улыбнулся Михаил Петрович. – А! Теперь вижу. Хорошо, что ты меня позвала.
После этого он обернулся к Вере.
– Пойдете! Посмотрите на нашу работу.
Надежда выскочила за дверь, Вера успела только разглядеть на сверкнувшем на ее груди бейдже должность. Лаборант. Разве не все хранители врачи? Впрочем, расспрашивать она не решилась. Поднялись на второй этаж, где была расположена лаборатория.
Надежда молча указала на микроскоп, стоявший у окна. За ним сидел молодой мужчина.
– Проблемы, Юрий? – обратился к нему Михаил Петрович.
– А! Профессор! – тот вскочил, вытирая
Вера заметила, что на бейдже Юрия было написано "ординатор" – понятно было, отчего он трепетал перед Михаилом Петровичем.
Грузный патологоанатом сел за стул и легким движением навел резкость.
– Нет, голубчик, вы все-таки неправы, – через какое-то время дал заключение профессор. – Я настроил вам препарат. Сами еще раз гляньте. Это обычная фиброма.
Ординатор побледнел.
– Ну, вот и хорошо. Испугали бы бедную женщину, – с этими словами Михаил Петрович вышел.
Вера последовала за ним, ожидая объяснений.
Патологоанатом спустился на первый этаж и заговорил только там.
– Надя моя помощница. Видит и слышит все, что творится в больнице. Она чувствует хороших людей и приносит мне в руках их добрые поступки. Это то, что я могу превратить для них в чудо.
– Вы ее исцелили, эту женщину? Она болела раком груди?
Михаил Петрович кивнул.
– Но не подозревала об этом. Эта была третья стадия, которую случайно обнаружили на профилактическом осмотре. Даже с современным протоколом химиотерапии у нее было бы не так много шансов. Она и ее дети сейчас порядком напуганы. Сегодня им скажут, что страшный диагноз всего лишь заблуждение рентгенолога и терапевта. Врачи неверно истолковали данные, а обследование в больнице это подтвердит.
Вера почувствовала волнение. Такое же, как и когда впервые ступила под своды мединститута. Вскоре она осознала, что выбрала медицину сердцем, сама и что как не любимая профессия могло ее спасти от пропасти саморазрушения?
Вера не могла отвести взгляда от рук патологоанатома, все еще мысленно переживая недавнее чудо. Михаил Петрович спрятал большие ладони в карманы.
– Ваш дар не менее важен, Вера, – заговорил он. – Вскоре он… придет.
В этот миг в кармане у Веры завибрировал телефон, и она вспомнила про Виктора. Однако пришло сообщение от Любови.
"Твой хирург вовсю оперирует, а ты сутра шляешься где-то, и никто не может тебя найти".
Вере стало не по себе. Бросив короткий взгляд на Михаила Петровича, она призналась:
– Виктор в операционной, я должна…
– Конечно, бегите, Вера, – сказал тот. – Переоденетесь у меня в кабинете, вещи я вам занесу.
– Спасибо!
Вера натянула новую форму и бросилась на выручку хирургу.
Теперь ей стало по-настоящему стыдно. Весь вчерашний и сегодняшний день она вела себя эгоистично. Вера помнила, что-то под конец прошлой жизни сделало ее такой, но она не хотела таковой оставаться. Давным-давно Вера думала посвятить себя служению жизни и человечеству, потому что чувствовала, что в ней достаточно сил. Но потом она почему-то в себе разуверилась.