Призрачная любовь
Шрифт:
– Живые ее не видят, – объяснил Виктор. – Сюда открываем вход только ты или я.
Вера бросила взгляд на табличку, укрепленную перед входом в операционную, на ней значилось «N». Кажется днем, когда оперировали обычного больного, хранительница тоже ее видела. Табличка просто висела на стене. Вера вздохнула: ведь, в сущности, все вещи имеют смысл.
Тем временем хирург принес куклу, имитировавшую пациента из студенческой аудитории и Вера узнала, что дело движется к полуночи, когда ее напарник уже не в первый раз тяжело вздохнул, бросив взгляд
Вере вдруг снова вспомнились слова патологоанатома о том, что жизнь хранителей была полна страданий.
Что если это касалось не только ее?
Виктор перехватил ее взгляд, Вера смутилась и начала изображать бурную деятельность.
– Как у хранителя появляется дар? – сказала она чтобы отвлечься. – Кто выбирает его?
– Я думаю, он связан с прожитой жизнью. Я был хирургом, – донеслось в ответ.
Вере приподняла голову, ей очень хотелось послушать историю Виктора, но она не смела просить об этом.
– Работал в Бурденко, – продолжил тот. – Я был и остаюсь отличником даже здесь. Может, слышала, что ко мне стоит очередь?
Вера покачала головой.
– Но ты ведь не это хотела спросить, – он криво улыбнулся и снова посмотрел на время.
Вера тоже красноречиво перевела взгляд на циферблат.
– А что у тебя к… часам?
Он хмыкнул.
– Я попал в аварию, – хирург чуть приподнял подбородок и посмотрел на Веру. – По моей вине погибли жена и дочь. Я до сих пор не могу… их забыть.
Его голос дрогнул, и Вера подумала, что обязана была как-то унять боль, но вместо этого снова почувствовала себя идиоткой, как накануне в реанимации. Она понятия не имела как вызвать дар.
– Разбился тут, на соседней улице, – продолжил Виктор, сделав вид, что занят приборами. – Поэтому каждый раз как я засыпаю в больнице, если, конечно, не дежурю, прихожу в себя там, в машине. Только их рядом нет. Они сразу же ушли – это я потом понял. Я бросился в приемное и понять не мог, почему меня никто не замечает, пока навстречу не вышла Вера.
Хранительница отвела глаза, представив себя на его месте.
– Знаешь, почему ты меня так напугала? Мне под колеса тогда бросилась девушка. Темные души иногда воспроизводят прошлое чтобы попасть с кем-то из нас за ограду, в стационар. Я позвонил Иннокентию, пока ты в приемном была и он примчался с консультации чтобы покопаться у тебя в голове.
– И что? – холодными губами произнесла Вера.
Неужели она сама могла оказаться темной душой?
Хирург усмехнулся.
– Я понял, что ты одна из нас раньше него, думаю поэтому он до сих пор бесится. Он ведь на всю Москву известный мастер защите по от темных искусств… – Виктор поднял бровь. – Прости меня и его.
Кажется, к собеседнику снова вернулась былая уверенность.
– Многие считают психиатра отличным парнем. Серьезно, Вер, он читает в душах и умеет людям нравиться, но в нашем стационаре в последнее время у него слишком много
– В чем его проблема? – Вере захотелось отомстить психиатру за нападение.
– Он не обрадуется, если ты услышишь это от меня, – прищурился Виктор и стал демонстративно собирать инструменты.
Потребность манипулировать была чем-то из прошлой жизни Веры. Ей было неприятно признаваться себе в низменных мотивах, поэтому хранительница выбросила эту мысль из головы.
– Он сумасшедший, – брякнула Вера наобум и тут же поняла, что ее голос прозвучал слишком уверенно.
– Люба проболталась? – брови хирурга сошлись на переносице.
Вера прикусила губу, придумывая оправдание, а Виктор в это время покачал головой.
– Все не то, чем кажется на первый взгляд.
Вера сглотнула, понимая, что в действительности не хотела этого слышать, но Виктор продолжил:
– Он был добрым и честным человеком, но женился на легкомысленной красавице. Эта то ли певица, то ли актриса изменяла ему, а когда надо было скрыть интрижки, лишила его честного имени. Иннокентию намекнули в чем дело, тогда эта безумно любимая супруга начала колоть мужу морфий и выставила сумасшедшим. Он вскрыл в лечебнице вены когда признал, что во всем виновата его вера в людей. И с ним случилось нечто.
– Черт.
– Старше психиатра была только прошлая Вера. Она и встретила его у ворот больницы в тысяча девятьсот девятом. Вера его стражам не отдала, продемонстрировав исцеление от безумия. Очки ее изобретение. В них Иннокентий видит, как обычные люди, без них может в голову залезать, но полностью снимать их ему нельзя. Не знаю, по какой причине.
Виктор перевел дыхание.
– Единственной, кого он слушался, была твоя предшественница. Когда я увидел, как ты с ним поступила, решил, что ты на свое место пришла.
– Почему?
– Все хранители приходят в больницу за своим чудом и уходят, как только будут готовы принять его. Они с Верой условились, что служба сделает его прежним, но он за сто лет, кажется, наплевал на этот договор. Сейчас он блестящий врач и самый известный из московских хранителей, да еще сражается как страж! Если больницу закроют, все московские стационары передерутся за то, чтобы Иннокентий у них остался.
Виктор вздохнул.
– Там он отхватит себе кабинет побольше, завесит своими картинами… – хирург сжал правую руку в кулак. – Только вот то, что твоя предшественница сделала, висит над больницей как проклятие!
– И что мне делать?
Хирург состроил несчастную мину.
– Тут еще есть Люба. Вера верила что…. они созданы друг для друга. Она отогреет его сердце, вернет веру в чудо и все в этом духе.
Вера вспомнила кардиолога, хмыкнула, и неожиданно произнесла вслух:
– Поделом.
– Что? – среагировал хирург.
– Он, по твоим словам, бездушный кукловод, которому в прошлом нравились красивые вертихвостки. Люба не из таких, – пожала плечами Вера. – Ирония. Или урок. Не суди по внешности. Что-то типа…