Призраки Пянджа

Март Артём

— Надо бы проверить, — пробурчал Мартынов.

— Кажется мне, — я обернулся к нему, — никому, кроме наших «дембелей», тут быть незачем.

— Тогда надо организовать засаду, — сказал Мартынов тихо, — подобраться к ним и войти.

Я кивнул ему.

— Будьте здесь.

С этими словами я аккуратно, стараясь не выдать себя, перебрался на ту сторону двора, к милиционерам.

— Вон они, родимые, — сказал я Гречкину, когда тоже спрятался за бетонной секцией, рядом с ними, — надо брать.

—

Брать? — удивился таджичонок, — как брать? А что, если они вооруженные?

— А у нас три пистолета на всю нашу команду, — сказал худощавый.

— Ну и хватит, — улыбнулся я, — вы же, надеюсь, обращаться с ними умеете?

— Обижаешь, — Гречкин одарил меня деланно недовольным взглядом, кивнул на таджичонка, — Хамзат у нас вообще отличник стрелковой подготовки.

— Ну и хорошо, — я кивнул, — значит, надо брать.

— Какой брать?! Надо вызвать подкрепление! — снова возразил таджичонок, видимо, перепугавшийся, что его, как отличника стрелковой подготовки, отправят на «штурм» в первом эшелоне, — недостаточно у нас сил! А что, если их там не четверо, а больше?!

— А что, если это и не они вовсе? — подключился к «оппозиции» худощавый.

— Ладно, товарищи милиционеры, — сказал я и приподнялся, жестом показал Нарыву с Сагдиевым и Уткиным приблизиться.

Когда милиционеры увидели, что пограничники, скрывавшиеся в укрытиях, стали стягиваться ко мне, то напряглись.

— Слушай, Селихов, — нахмурился Гречкин, — а ты чего задумал? Чего делать собрался?

— Чего-чего, — сказал я с ухмылкой, — понятно чего. Сейчас мы с ребятами туда пойдем…

Я кивнул на склад, в задних окнах которого горел тусклый свет, а потом добавил:

— И разведаем. А если придется — будем их брать.

Глава 23

Милиционеры оставались в нерешительности. Я видел это по их лицам.

Когда остальные погранцы, кроме Алима с Мартыновым, стянулись ко мне, Уткин тотчас же спросил:

— Ну что? Что делать будем?

Со всех сторон в меня уставились вопросительные взгляды погранцов.

— Идем к складу, — сказал я тоном командира, — далее — разведываем обстановку и на месте решаем, как действовать дальше. Ясно?

Уткин решительно кивнул.

Нарыв вздохнул. Но даже он, понимая, что мы зашли слишком далеко, не принялся ныть, как раньше. Старший сержант просто принял обстоятельства и кивнул.

Флегматичный Сагдиев, казалось, принял обстоятельства еще раньше. Теперь он просто сказал:

— Ну что ж. Тогда пошли, товарищи блюстители общественного порядка… Блин.

Я обернулся, чтобы посмотреть, как обстоят дела у склада. В его узеньком окошке все так же горел тусклый свет. Пусть раньше мы и услышали шум двигателя автомашины, скрывавшейся где-то в недрах здания,

больше он не повторялся.

— Мужики, вы как, с нами? — спросил вдруг Уткин у милиционеров за моей спиной.

Я обернулся.

Вася смотрел на Гречкина и его парней решительно. А вот сам сержант колебался. Я видел это по взгляду Артема, который милиционер так тщательно от всех прятал.

— Выступаем, — сказал я тогда, — а они, если решат — присоединятся.

С этими словами я подлез ближе к краю секции, сел рядом с ней. Глянул на Мартынова и Алима, скрывавшихся в темноте. А потом дал им сигнал выдвигаться.

— Сука! Валить надо! Валить, я вам говорю! — раздался изнутри склада моложавый, но грубоватый голос. — Нас сейчас весь поселок шукать будет! Надо рвать когти!

Я глянул на Мартынова, припавшего к блочной стене склада.

Старший сержант снял фуражку, вытер поблескивавший в отсвете тусклого света лоб.

Подобраться к складу было легко. Никто из этих дундуков даже не думал поставить одного «на шухер». И не мудрено, судя по возбужденным разговорам, что мы слышали сквозь полуостекленное окошко, под которым притаились, у «дембелей» были серьезные разногласия.

— Ташкент! Давай дождемся его! Ну куда нам когти рвать?! Куда?! — услышал я знакомый скулеж.

Голос несомненно принадлежал тому самому Крысе. Но только звучал он теперь не нахально, как тогда, у ДК, а совершенно иначе — испуганно, с какой-то мольбой.

— Оглянуться не успеешь, как сюда менты нагрянут! Возьмут нас тепленькими! — отвечал Ташкент. — А все из-за тебя, баран!

— Дак… — замычал третий, и я тут же узнал Дылду, — дак я-то что, Ташкент? Я думал, ты мне сказал его того… кончать…

— Думал он… Думал! — пуще прежнего взорвался Ташкент. — Правильное тебе, Витя, погоняло дали. Сразу видать — колода колодой…

Витя, которого назвали «Колодой», только замычал:

— Ну я ж думал…

— А идти нам некуда, братцы, — зазвучал четвертый голос.

Этот был настолько тихим, что чтобы расслышать слова, нужно было особенно сильно напрягать слух.

— Мы все поставили на это дело. Нету у нас обратного пути.

— Давай только ты, Тенёк, не мороси! — крикнул на вновь заговорившего Ташкент.

Теньком, видимо, был тот самый молчун, который постоянно прятался от нас в темноте.

— Я сразу говорил — мутное это дело, а ты, Чифир, всё о своем!

— Дело — надежное! На той стороне нас встретят как надо, братцы! — крикнул Крыса, которого Ташкент назвал Чифиром. — Я ж говорю! Старшего надо дождаться! Старший разрулит, как нам поступить!

Мы сидели тихо и внимательно слушали. Время от времени я встречался с Мартыновым взглядом. Когда встретился в очередной раз, Витя кивнул на окно: пошли, мол.