Призванный. Возможно, баллада.
Шрифт:
Ополчение, рассыпавшись по всей опушке, злобно визжит, матеро хрюкает, но из-под сводов отчего-то не выходит.
Подбадривает навигатор сообщением о подоспевших изменениях в персональных файлах.
ЛИЧНОСТЬ
СПОСОБНОСТИ:
3. Выносливость 3
ЗДОРОВЬЕ:
52
Ситуационный модификатор: 3.
Персональный модификатор: 2.111(1).
Ситуационное соответствие: 0.7037(037).
Общее отношение: пренебрежительное.
Карма: появившийся ниоткуда
– Лихо, солдат, лихо! – раздается одобрительный голос.
За спиною чуть поодаль в траве стоит крепкий еще старикан в штанах с ушами, подвернутых выше колен. Больше на нем ничего нет – сапоги, связанные веревочкой, болтаются на груди. В правой руке в роли посоха длинный металлический штырь. Плечи отведены назад, голова выдвинута вперед, подбородок вздернут – орел, в общем. Из тех, что с жилистой шеей.
– Выносливость, смотрю, тренируешь? – оглядывает он нас пытливым оком.
– Ну, – добавляем мы осмысленности в один из выдохов.
– Разумно, солдат, разумно. Когда-нибудь ведь и наши спохватятся. А какой первый шаг для возрождения отечества? Правильно, всеобщая мобилизация. И прямо с пункта марш-бросок до ближайшей станции. Если форму не поддерживать, то можно и не добраться. Жаль, что тут только один это понимает. Правда, у него крыша совсем съехала, он даже меня за своего не признает. Ну, если останешься, сам увидишь.
Дыханье наше постепенно приходит в норму, мы перестаем имитировать руками баттерфляй и молодцевато расправляем грудь. Старикан одобрительно щурится.
– Одно время я тоже пробовал пробежки по дубраве. Да кабаны далеко не дают забраться, сразу вычисляют. А на стометровке выносливость не шибко-то выработаешь. А ты сколько бежал?
– От заимки.
– Впечатляет, солдат, впечатляет. Прокрасться настолько вглубь… Ты, получается, из диверсантов?
– Я просто с той стороны зашел.
– Интересный ход! – загорается старикан, но тут же потухает. – Хотя, кругалем… Это ж в полночь надо в путь пускаться, да там еще… Как, кстати, Хромой, хромает?
– Мне показалось, что больше колченожится.
– Колченожится, говоришь? – старикан отрывисто хохочет. – Да уж, пристроился он на придурочную должность – сторожить мертвых, чтоб не разбежались. Живые-то куда проворнее.
Он приосанивается. Заметив наш взгляд на свои босые ноги, объясняет:
– Ступни к стерне приучаю. Вдруг ночью сапоги
Старикан еще больше отводит плечи, выдвигает голову и вскидывает подбородок. Затем переходит на назидательный тон:
– Но солдат должен уметь не только бегать. Когда догонишь врага, надо свернуть его в бараний рог. Вот так, демонстрирую.
Положив штырь на плечи, он напрягается и, сводя руки, медленно сгибает его вокруг шеи, словно хомут.
– Главное, – поясняет он серьезным тоном, – при этом не пукнуть. Иначе попытка не засчитывается.
И громко хохочет. Понятно – юмор.
Отсмеявшись, хитро косится и спрашивает:
– Слабо повторить?
– На себе?
– Ну, учиться всегда на себе приходится.
– Не получится, пожалуй, – признаемся мы.
– Силу, значит, надо тренировать.
– Наверное.
– Так пойдем. Вишь сарайку, первую в ряду, со старым деревом у калитки? Вот этими руками сработано. Вообще-то, я городошный, тут у меня просто участок, в самом престижном месте, у Липового острова. И витамины свои, и тренажерный зал на открытом воздухе.
«Сарайка» неказиста, да дюже добротна, и больше смахивает на бревенчатый амбар, обнесенный по периметру сложносоставным забором из попавшегося под руку материала. На задах расположилось похожее по типу строение, уменьшенных размеров, но с трубой на крыше.
Приближаемся. Хозяин вешает на воротный кол металлический хомут, отодвигает пролет в загородке и ведет нас меж грядок к запертой двери. Достает из одного уха своего галифе сейфовый ключ, открывает навесной замок и заходит внутрь, не затрудняя себя приглашением в гости. Чем-то гремит, с чувством матюкается и выносит наружу два ведра.
– А что ж, сарайка-то без окон? – интересуемся для заполнения паузы.
– Чтоб не заглядывали да не лезли. Ты не отвлекайся. Вот ведра, вон бочка у стены, а там, за углом забора тропинка к роднику. Бочка двухсотлитровая, так что за десять ходок управишься, если по дороге не будешь расплескивать. До родника метров сто пятьдесят, значит, в полчаса уложишься. Время пошло.
Берем ведра и направляемся вдоль забора. За углом заворачиваем вправо, проходим огороды и углубляемся в липовую рощу. Подлеска в ней практически нет, тропинка особо не петляет и не прячется. Только идет под уклон.
На бугорке слева просматривается небольшой насыпной холмик, из которого торчит крест из двух связанных палок.
Сходим с тропы, приближаемся.
Поперечина креста надтесана и на ней, очевидно, ножом вырезано: «Джек». Слава богу, не Брайан. Но может, тоже коллега? Голова у нас и так непокрыта, так что стягивать с нее нечего.
Двигаем дальше вниз.
Тропа выводит к речонке, поросшей ивняком. Хотя, возможно, то не ивняк. Брайан у нас не ботаник. Во всяком случае, деревца не плачут. Однако чему ж еще расти вдоль воды?