Про человека с Эпсилон Кассиопеи
Шрифт:
— Слишком затянуто получится, — запальчиво ответила англичанка. Все-таки ей так идет румянец. — Не уложимся в график. В 18.20 уже выступление четвертого класса.
— И правда, — поддержала Антонина Васильевна. — Не стоит растягивать. Это не принципиально.
Четыре_пи возблагодарил силы космоса — из-за учебной нагрузки ему не доверили классное руководство. Поэтому он был на подхвате. Вся творческая нагрузка ложилась на коллег.
— Можно я пойду? — робко спросил он. — Мне с ребятами иллюминацию еще паять нужно. А здесь вы и сами справитесь.
Его милостиво
— Проблемы?
— О, Леонид Дмитриевич! Как здорово что вы пришли, — воскликнул взлохмаченный Артемьев. — У нас тут с реле незадача. Не срабатывает.
— На всех режимах проверили?
— Конечно. Все по схеме прозвонили. Не заводится и все тут!
Школьники смотрели на учителя с плохо скрываемой надеждой. Ну что ж… Четыре_пи коснулся пальцем контактов на коробке реле. Неисправность пряталась в сгоревшем резисторе.
— Плохо звонили. Сопротивление полетело в первом каскаде.
— Как?! Откуда вы узнали? — воскликнул Сидорчук.
Четыре_пи вспомнил аппаратный отсек «Светоча», бесчисленные блоки интегральных плат.
— Вырастешь, поймешь. Давайте быстрее перепаивайте резистор. Еще испытать нужно вашу светомузыку. Кстати, пятая по счету лампочка тоже вот-вот накроется — лучше сразу заменить.
— Вы лучший! — восхищенно сказал ученик и тут же принялся снимать пластмассовый кожух с реле.
— Не подлизывайся. Пятерку за четверть все равно не поставлю.
— Да, ладно, — Олег совсем не расстроился. — В следующем полугодии наверстаю.
Четыре_пи решил улизнуть из актового зала. Он принял озабоченный вид и решительно направился к дверям. Ему удалось покинуть помещение почти незамеченным. Вообще, все эти предпраздничные хлопоты были не очень понятны, а потому немного дестабилизировали. Столько энергии тратилось совершенно нерационально. Впрочем, отношение к здравому смыслу у землян особое. Сильно развитое эмоциональное поле требовало разрешения экспрессивными событиями. Своего рода разрядка. А значит праздник — вполне логичный атрибут местного бытия. И если есть сомнения и неприятие, значит ты еще не до конца в потоке, пилот. Значит еще копать и копать…
В закутке коридора возле раздевалки он увидел Наталью Михайловну. Она неподвижно стояла, прислонившись лбом к окну и смотрела в плотные сумерки. Настолько несогласующаяся с веселыми хлопотами вокруг, словно случайная деталь в упорядоченном конструкторе… Она всегда вовне. Всегда сама по себе. И ведь не наносное, не притворное. Изнутри идет. Наверное, трудно быть неприкрытой индивидуальностью в таком демонстративно коллективном обществе. Шестерни работают, жернова мелют, а ты колесо без зубьев… Пятое в телеге.
— Здравствуйте, Наталья Михайловна, — тихонько произнес Четыре_пи. Собственно, он не хотел нарушать ее отстраненное уединение, но пройти мимо, не поздоровавшись, посчитал невежливым.
Она испуганно отпрянула от
— А это вы, Леонид Дмитриевич, — Четыре_пи уловил в ее голосе нотки облегчения. — Рада вас видеть.
— Не хотел вас отвлекать, — объяснил он. — Но вектор моего движения проходил в непосредственной близости…
Ее брови изумленно приподнялись, и она вдруг громко прыснула, деликатно прикрыв рот рукой. Четыре_пи с опозданием проанализировал свою последнюю фразу и немедленно попытался устранить сбой в настройках разговорной речи. В семантических узлах почему-то искрило.
— Сразу видно учителя математики, — сказала она ободряюще и тут же снова фыркнула. — Вектор моего движения… Извините. — Наталья Михайловна с усилием посерьезнела.
— Это я заговорился. Профессиональная деформация.
— Да я тоже иногда себя ловлю на речевых оборотах писателей девятнадцатого века.
Четыре_пи уже хотел откланяться, но зачем-то спросил:
— А вы почему одна? Почему не участвуете в подготовке к празднику?
— Если бы на вашем месте сейчас стояла Марья Андреевна, я бы придумала что-нибудь оправдательное, — сказала она. — Но вам я скажу правду. Не хочу. Меня раздражают эти хлопоты, этот неуемный энтузиазм. Я просто хочу елочку и шампанское. Теперь вы знаете, какая я эгоистка. Напишите на меня докладную?
Эта часть коридора была почти не освещена. И ее глаза казались непроницаемо черными. Она вообще сейчас была похожа на портрет, сделанный карандашом. Резкие штрихи вытравливали ее фигуру из растушеванного полумрака. Даже сейчас она визуально не принадлежала пространству, в котором находилась.
— Я тоже сбежал, — признался Четыре_пи. — Чем смог, тем помог. Дальше вряд ли мое участие что-то будет значить. До свидания!
Наталья Михайловна кивнула и снова повернулась к окну. Четыре_пи уже открыл дверь учительской раздевалки, как вдруг услышал:
— Леонид Дмитриевич, а где вы будете встречать Новый год?
— Наверное у друзей, — сказал он не очень уверенно. — Как раз собираюсь это с ними обсудить.
— Хорошо, — ее голос звучал очень ровно. Но оставалось ощущение, что предыдущий вопрос был задан неспроста.
— А вы где?
— Я дома. С Кешей, — все также ровно сказала она, но чуть более поспешно.
Четыре_пи взял свое пальто и шапку, принялся наматывать шарф.
— Простите за бестактный вопрос… А отец Кеши… разве не с вами?
— Прощаю, — теперь в ее голосе он уловил облегчение. — Нет он не с нами.
Шарф топорщился на шее кургузой прокладкой, и Четыре_пи просто отчаялся пригладить его руками. Он натянул пальто, нахлобучил шапку… И кто придумал эти дурацкие головные уборы!
— Если у вас вдруг появится желание… Ну и время, разумеется, вы можете зайти к нам, — а вот теперь ее голос ощутимо дрожал. — Кеше вы очень понравились. Он несколько раз про вас спрашивал.
Четыре_пи потоптался на выходе, пытаясь правильно отреагировать на сказанное. Но кажется опять случился вербальный сбой. И адекватные слова почему-то не находились. И он просто перестал их искать и вдруг выпалил в ее спину.