Проблемы поликультур и полиязычий в гуманитарном образовании
Шрифт:
«Постиндустриальное общество», согласно Дэниелу Беллу, отличается тем, что в нем главным объектом человеческой деятельности становится информация (ее получение, переработка, передача, распространение, управление информационными потоками). А развитие информационных технологий ведет к созданию сети информационных каналов, охватывающих всю нашу планету. Уже индустриальное общество не может существовать без движения вовне. А постиндустриальное общество с его погоней за новизной и невиданными темпами роста потребностей в ресурсах и рынках сбыта – тем более. Для него и вся Земля оказывается тесной. Космос – его цель. Глобализация есть и следствие развития постиндустриального общества, и условие, без которого его развитие было бы невозможно. Глобализация необходима человечеству, ибо без нее невозможно справиться с проблемами, возникающими вследствие развития постиндустриального общества. Исторической эпохе разрозненного существования народов
Понятием «глобализм» принято обозначать специфику человеческого бытия в конце XX – начале XXI века на планете Земля. Хотя объективное содержание, отмечает А.С. Панарин [239], этого наимоднейшего слова либерально-прогрессистской мысли поразительно банально. Еще в XIX столетии ученые писали о едином мировом пространстве, создаваемом рыночной цивилизацией товарообмена. «Буржуазия путем эксплуатации всемирного рынка, – отмечали Маркс и Энгельс, – сделала производство и потребление всех стран космополитическим. …Исконные национальные отрасли промышленности уничтожены и продолжают уничтожаться с каждым днем. Их вытесняют новые отрасли промышленности, введение которых становится вопросом жизни всех цивилизованных наций, – отрасли, перерабатывающие уже не местное сырье, а сырье, привозимое из самых отдаленных областей земного шара, и вырабатывающие фабричные продукты, потребляемые не только внутри данной страны, но и во всех частях света. Вместо старых потребностей, удовлетворяющихся отечественными продуктами, возникают новые, для удовлетворения которых требуются продукты самых отдаленных стран и самых различных климатов. На смену старой местной и национальной замкнутости и существованию за счет продуктов собственного производства приходит всесторонняя связь и всесторонняя зависимость наций друг от друга. Это в равной мере относится как к материальному, так и к духовному производству. Плоды духовной деятельности отдельных наций становятся общим достоянием» [213, с. 428].
Появление механического ткацкого станка в Англии обернулось разорением миллионов ткачей в Индии. Американская буржуазная революция обернулась войной за независимость, в которой против Англии выступили также Франция, Испания, Голландия и косвенно Россия. Однако эти события в конце XVIII века стимулировали французскую революцию, идеи которой, в свою очередь, стали подрывать основы восточных монархий и вдохновляли декабристов в России. Как бы ни поражала наше воображение современная информационная революция, к сути понятия «глобализация» современная эпоха, по мнению А.С. Панарина, мало что добавила – только несколько количественных параметров: небывалую скорость общения и расширение его диапазона. Новации глобализма глубже всего сказались на культурных, нравственных и политических устоях обществ, выражая «позиции последовательного отстранения от всех местных интересов, норм и традиций». Если в эпоху формирования великих европейских наций феодальному местничеству противостояло единое суперэтническое пространство государства-нации, то теперь само это государство третируется как носитель тормозящего прогресс местничества [238, с. 5–6].
Думается, А.С. Панарин, совершенно верно отмечая «радикальные изменения в социально-политической стороне глобализма, недооценивает глубину породившего их переворота в его технико-экономической основе, начавшегося в конце 70-х годов. Реактивная авиация и космическая техника сблизили все континенты, а мощь общего числа компьютеров удваивалась каждые 18 месяцев, что существенно изменило весь деловой мир. Так, британский концерн „Юнилевер“, 500 компаний которого находятся в 75 странах мира, или базирующийся в США „Эксон“, 75% доходов которого получаются не в США, могут быть названы национальными компаниями лишь условно. В заграничных филиалах на рубеже тысячелетий создавались товары стоимостью 5 трлн долларов. Различия между взаимозависимостью национальных экономик в прошлом и экономикой глобализированной качественные» [237, с. 45].
В результате распада советского блока в холодной войне Америка выступила в роли победителя, диктующего миру свою волю, свои законы. Достаточно вспомнить ее агрессию против Югославии и Ирака. «Впервые в истории неевразийская держава стала не только главным арбитром в отношениях между европейскими государствами, но и самой могущественной державой мира», – с глубоким удовлетворением констатирует З. Бжезинский [34, с. 11]. Утверждение монополярного мира создало массу новых проблем для всех стран, в числе которых не последнее место занимает вероломное отступление победителя от принципов, обеспечивших ему широкую поддержку. Когда существовала равная им по силе держава, США апеллировали к принципам национального суверенитета, демократии, плюрализма и полицентризма, равноправного участия всех стран в решении мировых проблем. Теперь они демонстрируют пещерный принцип силы, беззастенчиво попирают слабых, откровенно заявляют о своих претензиях
Глобализм – своего рода новая форма империализма. Со времен падения Берлинской стены минуло почти 20 лет, но люди не стали жить лучше. Новая концепция мира заключается в том, что не будет никаких наций. А что дальше? Что тогда вера, что есть идея? Полагать, что рынок является тем самым чудесным инструментом, который урегулирует все отношения людей и народов? Это наивно и опасно, это обман. Речь идет о финансовом наднациональном объединении. Действуют мощные транснациональные силы, проводящие политику глобализации. Их цели, чем бы они ни прикрывались – борьбой с терроризмом, насаждением демократии, – банальны: получить в свою собственность природные ресурсы той или иной страны. Если для этого требуется уничтожить страну как целостное (например, Югославию), сильное государство, то почему бы и нет?
Серьезные экономисты говорят, что для переходного периода от коммунистического режима к рыночной экономике нужно 20–30 лет. Однако финансовые наднациональные объединения не могут так долго ждать. Глобальные компании хотят разрушить национальную инфраструктуру в короткие сроки, чтобы потом скупить все как можно дешевле: и природные богатства, и рабочую силу. По сути это та же оккупация, завуалированная под цивилизационные методы. Они сделали все, чтобы раздробить Югославию на маленькие островки – сюда проникнуть легче, чем в большую страну. Крах был инициирован извне. Югославию искусственно демонтировали. Так сложилось, что именно нынешние правители мира, используя идеи национализма, решили навязать новую историю. Хорватия уже этнически почти очищена, Словения тоже. Единственная страна, в которой соседствуют представители различных наций, – это Сербия. Западный мир очень прост: прибыль для него – прежде всего, а все рассуждения о морали и демократии зачастую – обыкновенная болтовня. С Россией сейчас происходит то же самое, что и с Югославией. То, что было опробовано на Югославии, теперь успешно применяется к России. Все силы брошены на Россию, являющуюся источником русской цивилизации. Стратегия американского глобализма в области культуры заключается в том, чтобы буквально всем явлениям жизни и культуры придать товарную, а значит, отчуждаемую форму меновой стоимости. Все, что не имеет товарного статуса и признанной меновой стоимости, объявляется пережитками традиционализма.
Во всякой здоровой культуре приоритетными выступают испытанные коллективные ценности: родной язык, священная земля предков, национальные интересы, гражданский и воинский долг. Ценностями высшего порядка всегда признавались честь, достоинство, совесть, любовь, вдохновение, истина, красота. Международная экономическая власть с болезненной ревностью относится ко всем непродаваемым и неотчуждаемым ценностям. Там, где есть люди, которых нельзя купить, эта власть чувствует себя ограниченной и неполной, ожидая неприятных сюрпризов. «Пока на местах существуют неотчуждаемые ценности, глобальная власть невозможна. Только вовлечение этих ценностей во всемирный оборот купли-продажи обеспечивает тем, кто сосредоточил в своих руках мировые финансы, действительную власть над миром [238, с. 130–133].
Однако финансовая власть только тогда всемогуща, когда опирается, во-первых, на превосходящую вооруженную силу, а, во-вторых, на господство в духовной, идеологической и культурной сферах – иначе говоря, на духовную глобализацию [197, с. 286]. В современных условиях это достигается прежде всего господством в СМИ и, следовательно, в области слова, т.е. языка. «Для создания мира, фактически контролируемого из одного центра, необходимы, как минимум, две предпосылки: языковое общение и религиозная совместимость. …Гегемония или просто главенство США требует утверждения всемирной роли английского языка» [324, с. 190]. Так как широкое распространение в российском обществе английского в качестве языка общения весьма проблематично, то для духовного порабощения народа властители обязательно внедряют «новояз» по-Джорджу Оруэллу, и именно с него («В начале было Слово») началась геополитическая катастрофа России.
Например, в современной России вместо обращения «товарищ» вводят «господин», разрушение страны и геноцид народа называют «трансформацией» и «реформами», разворовывание общенародного достояния – «приватизацией», элементарную перепродажу товаров с целью наживы, т.е. спекуляцию, которую даже Г. Форд считал видом воровства, – «бизнесом», ликвидацию прав на бесплатное образование, медицинскую помощь и жилье – «гуманизмом», лишение ветеранов и инвалидов льгот – «монетизацией», лишение основной массы народа возможности влиять на властные решения – «демократией», фактическую легализацию пропаганды насилия, аморализма и апологию предателей Родины в СМИ, проституции, гомосексуализма и прочих половых извращений – «либерализацией» ит.п.