Проблемы поликультур и полиязычий в гуманитарном образовании

Соколков Евгений Алексеевич

Резюмируя изложенное, необходимо подчеркнуть, что в центре гуманитарного познания не вещь, а человек, его отношения с подобным себе. По мнению М.М. Бахтина, познание вещи и познание личности представляют собой два предела. Вещь исчерпаема до конца односторонним актом познания субъекта. А личность, как познаваемое, требует не «точности» познания, а глубины «проникновения». Познание-проникновение всегда является двусторонним актом [27]. Нам представляется, что суть отношений познающего субъекта и субъекта познаваемого заключается в диалоге. Диалог же предполагает раскрытие не только значений, которые ситуативны, но и смыслов, которые даны в бесконечном многообразии контекстов и в динамике изменений субъектов в ходе познания. Поэтому диалог исчерпаем, ибо подлинное понимание исторично и персонифицировано. Это обстоятельство и придает специфику критериям точности понимания

в гуманитарном познании в отличие от естественно-научных критериев. Точность познания гуманитарного не в идентификации, а в преодолении «чуждости чужого без превращения его в чисто свое» [27], т.е. в определенной мере проникновенности, взаимной сопряженности познающего и познаваемого. В контексте названной проблематики обратим внимание еще на одно свойство гуманитарного познания, важного для понимания особенностей гуманитарного знания и гуманитарного кризиса в целом. Гуманитарное познание принципиально гетерогенно и предполагает наряду с научно-теоретическим мышлением мышление образное, наглядно-действенное, наконец, созерцание, основанное на знаково-символическом сознании, на интерпретации символов и знаков в целях проникновения в бессознательное.

§ 2. Гуманизация или дегуманизация образования?

Как уже отмечалось выше, понятие «гуманизм» нередко рассматривалось в качестве синонима гуманитаризма, причем такое смешение имеет давнюю традицию. Еще в середине XIX века английский философ Г.С. Солта под словом «гуманитаризм» подразумевал, как отмечалось в примечаниях к русскому переводу, «изучение и приложение к жизни человеческих начал сострадания, любви, кротости и всеобъемлющего доброжелательства». И потому гуманитаризм может быть с успехом заменен русским словом «человечность», понимаемым в самом широком смысле слова». Однако такая трактовка термина соответствует русскому слову «гуманность». В ХIХ – начале ХХ века под гуманизмом обычно понимали подъем в области науки и литературы в эпоху Возрождения, который, как отмечал Г.С. Солта, не затрагивал нравственность: «Эпоха эта была грубая и жестокая, полная кровопролитных войн и разбоя, истязаний и преследований, жестокости к людям и животным, гнетущих лесных замков и диких увеселений. Около этого времени стала возникать торговля неграми, а теория Декарта о том, что животные будто бы лишены сознания, явилась, со своей стороны, предлогом для безжалостного обращения с ними» [294, с. 47]. Правда, оговаривался Солта, в литературе эпохи Возрождения можно найти немало достаточно блестящих примеров проповеди сострадания и человечности. Задача гуманитария, по его мнению, состоит в том, чтобы, воспитывая в себе самом доброе, любящее чувство ко всему живущему, защищать все живые существа от жестокостей и несправедливостей, совершаемых над ними другими людьми, и смягчать страдания, ставшие уже неизбежным фактом. Причем автор связывал это понятие с требованием защиты всех живых существ, с отказом от убоя животных, охоты, рыбной ловли и с полным вегетарианством.

Ставя под сомнение нравственные императивы, основанные на традиции или слепой вере, творцы философских учений стремились логически доказать необходимость гуманизма.

Понятие «гуманизм» в наиболее широком смысле и в современном русском языке используется для характеристики как отношений между людьми, так и отношений людей к достижениям культуры, природе, животным. В самом узком смысле – как светское вольномыслие эпохи Возрождения, противостоящее схоластике, духовному засилью церкви и связанное с изучением вновь открытых произведений классической древности, как прогрессивное движение этой эпохи, направляемое к освобождению личности.

Гуманизм иногда определяют как совокупность взглядов, выражающих достоинство и ценность человека, его право на свободное развитие, утверждающих человечность в отношениях между людьми. При таком подходе отражается только одна – субъективная – сторона определяемого предмета. Самое главное состоит в объективной стороне – практическом гуманизме, т.е. в реальных действиях, поступках человека, способствующих уменьшению на земле страдания и горя, и увеличению благополучия и радости, способствующих обеспечению достойных человека материально-технических, экономических, социальных, политических и культурных условий его жизнедеятельности. И совершенно прав профессор В.Н. Турченко, когда утверждает, что «гуманизм – это совокупность объективных и субъективных общественных отношений к каждому человеку как к высшей самостоятельной ценности [315].

Реальное воплощение гуманизма – общественно полезная деятельность, свободный труд, сознательно

отдаваемый на пользу другим людям. Работа, совершаемая под принуждением и насилием, означает отрицание гуманизма безотносительно к полезности ее результатов. Гуманизм, конечно, не сводится только к труду, а выражается в любых проявлениях искренней заботы одного человека о благе другого. Он необходимо предполагает определенную «духовную ориентацию», благожелательные чувства к людям, искреннее желание приносить им радость, но решающее значение имеют поступки, деяния.

Поскольку взаимопомощь и сотрудничество в достижении общих целей служат основой общественной жизни, необходимым условием является развитие индивидуальности каждого, постольку именно гуманизм есть субстанциональное свойство всего человеческого. Уже в силу того, что каждый человек объективно зависит от деятельности других людей, его отношение к ним как к средству собственного бытия существует объективно, независимо от осознания этого факта. Точно так же любой индивид, пусть даже обладающий абсолютной властью монарх, деспот, хочет он или не хочет, объективно выступает и средством достижения целей, удовлетворения потребностей других, может быть, даже большинства людей.

При изучении взаимосвязей личности и общества необходимо иметь в виду диалектику категорий «цель – средство», а также то, что чаще всего одни и те же люди могут проявлять в той или иной мере жестокость в одних случаях и милосердие в других, поскольку в реальной жизни добро и зло обычно выявляются не «в чистом виде», а как единство переходящих друг в друга противоположностей.

Об альтруистическом или эгоистическом началах, о гуманизме или антигуманизме обществ, социальных групп, индивидуумов имеет смысл говорить лишь как о преобладании тех или иных моральных ценностей, а самое главное – тенденций поведения, образа жизни.

Рассматривая гуманизм с точки зрения теоретического и практического его понимания, его исторического, современного масштаба, Т.Д. Федорова приходит к выводу, что «гуманизм как „ценностный“ массив культуры имманентно присутствует в структуре социальной реальности на субстанциональном уровне… а современная парадигма гуманизма основана на идее личностного образа человека, культурной автономии человека… Эти процессы цивилизационно-ценностной перестройки актуализируют потребность в таком философско-теоретическом решении проблемы гуманизма, который помогает соотнести бесконечный плюрализм социальной феноменологии с архетипическими родовыми и субстанциональными знаниями человеческого» [326, с. 15]. Однако при данном подходе преувеличивается значимость «культурной автономии» человека, что ведет к идеологии воинствующего идеализма, к деградации личности и общества.

Для глубокого понимания сущности гуманизма, закономерностей процессов гуманизации общественной жизни и ее отдельных сфер, в том числе системы образования, необходимо применить исторический метод: изучить, чем интересующий предмет был в прошлом, чем является в настоящее время и каковы тенденции его изменения. Причем диалектика познания такова, что, познавая самую глубокую старину, мы более уверенно проникаем в наиболее отдаленное будущее. В частности, очевидно, что гуманизм явился необходимым условием становления и бытия человечества. Так, неандертальцы были физически гораздо сильнее людей современного (кроманьонского) типа и не уступали им в интеллектуальном отношении, о чем говорят их орудия труда и умение пользоваться огнем. Однако, судя по эндокранам – слепкам внутренней полости черепной коробки – они отличались агрессивностью и эгоцентричной несдержанностью по отношению к соплеменникам.

Альтруизм, забота каждого об общем благе и благе каждого другого человека есть сущность морального поведения. Способность к сознательному самопожертвованию во имя блага и спасения соплеменников была важнейшим фактором в борьбе за существование и выделение человечества из животного мира. Преобладание альтруизма над эгоизмом и гуманизма над антигуманизмом явилось необходимым условием выживания первобытных общин, прогресса человечества в целом. Однако было бы неверным представлять далекое прошлое как нравственную идиллию. Становление человечества и его история наполнены драматической борьбой не только с природными стихиями, но и борьбой между людьми. Господство принципов сотрудничества и альтруизма не исключало соперничества и острых конфликтов внутри общин, а гуманизм в отношении соплеменников мог сочетаться с крайним антигуманизмом. Отношение к другому человеку как к средству удовлетворения своих потребностей выступает здесь самым непосредственным образом, в своей первозданной и грубой форме.