Проблемы русской истории. Уникальность исторической судьбы России

Сущенко Виктор

Хотя императрица всецело посвятила себя балам, охоте и другим развлечениям, дела в стране, как ни странно, шли в гору. Увеличилось число заводов, значительно выросли объёмы производства. Во внешней политике также была продолжена линия на усиление влияния России на ближайшие страны и европейскую политику в целом.

Единственное, что омрачает период правления Анны Иоанновны, так это установленный ею репрессивный режим, который часто изображают схожим по жестокости с правлением Ивана IV Грозного. Только в какие времена власть не преследовала инакомыслящих? Однако и здесь прошлое поколение историков несколько сгустило краски. По произведённым подсчётам, количество политических дел при Анне (более 2 тыс.) было вполовину меньше, нежели в годы правления вроде бы доброй

императрицы Елизаветы Петровны. Следует поэтому признать, что Анна Иоанновна действовала так, как и её предшественники, – приближая угодных, отдаляя неугодных и жестоко наказывая недовольных. В целом политика Анны Иоанновны и её окружения вполне соответствовала русской политической традиции XVII-XVIII вв., и ни о каком подчинении её чужеземным интересам или о её особой жестокости по отношению к жителям страны не может быть речи.

Разные императоры и императрицы сменяли потом друг друга на российском престоле, но неизменной оставалась их линия на расширение дворянских привилегий, развитие экономики и усиление внешних позиций страны.

Елизавета Петровна, захватив власть с помощью дворянских гвардейских полков, отблагодарила дворян специальным указом, предоставлявшим только лицам благородного дворянского сословия право «иметь над людьми и крестьянами полную власть без изъяна, кроме отнятия жизни и наказания кнутом и проведения над оными пыток». Прочие сословия (купцы и духовенство) таких прав были лишены. Ещё резче, таким образом, стала черта, отделявшая дворян от остальной части российского общества.

Пётр III недолго пробыл на троне по причине откровенно пренебрежительного отношения к национальным интересам страны, к русской вере и к русским обычаям. Однако за своё недолгое правление он успел издать ряд указов, которые представляли собой попытку внесения более основательных элементов европейской политической культуры в страну, сохранявшую, несмотря на внешний европейский лоск, черты восточноазиатской деспотии. Его указ «О вольности дворянской» вообще освободил дворян от обязательной службы государству. Другой указ ликвидировал Тайную канцелярию -орган политической полиции, державший во времена Анны Иоанновны в страхе всё население страны, включая высших сановников. Особенно примечательным был указ, проводивший идею веротерпимости и прекращавший преследование старообрядцев. Всё это позволило современному историку

А. С. Мыльникову объявить Петра III великим реформатором, ставшим жертвой консервативного дворянского общества [18] . Однако личные качества этого несчастного императора делали его достаточно одиозной фигурой на российском престоле, крайне непопулярной в среде столичного дворянства, которое предпочло ему его супругу, ставшую самой знаменитой правительницей России под именем Екатерины Великой. Тем более что до того времени ни один российский правитель так откровенно не пренебрегал интересами страны, как Пётр III, по причине своего почтительного отношения к прусскому королю Фридриху II уступивший ему все завоевания России в Восточной Пруссии.

18

Мыльников А. С. Пётр III // Вопросы истории. – 1991. – № 4/5.

3. Екатерина II – «философ на троне» или «казанская помещица»?

Именно в годы правления Екатерины II было окончательно покончено с петровским идеалом «регулярного государства», с равными обязанностями и равным бесправием всех сословий перед верховной властью. При ней дворяне получили всё, что хотели, включая право на созыв дворянских уездных и губернских собраний (по «Жалованной грамоте дворянству» 1785 г.). В первые годы своего правления Екатерина II была готова даже пойти на некоторое ограничение самодержавной власти. В августе 1762 г. по инициативе её ближайшего советника Н. И. Панина был подготовлен документ о создании Верховного Императорского Совета с законодательными функциями. Но когда

в ходе работы созванной правительством Уложенной комиссии выяснилось, что дворянству в основной его массе абсолютно чужды идеи представительной власти, она тотчас приостановила действие этого уже подписанного указа.

По отзыву П. Я. Чаадаева, правление Екатерины II приобрело «столь национальный характер, что, может быть, ещё никогда ни один народ не отождествлялся до такой степени со своим правительством, как русский народ в эти годы побед и благоденствия» [19] . Возможно, именно по этой причине российское общество отдало ей предпочтение перед законным императором Петром III, который за полгода своего правления продемонстрировал такую неприязнь к России и её жителям, что, по мнению его жены, «во всей империи у него не было более лютого врага, чем он сам». В отличие от своего импульсивного и недалёкого супруга, у Екатерины была конкретная программа действий и воля для проведения её в жизнь.

19

Каменский А. В. Политика как искусство возможного // Родина. – 1993. – № 1.

В связи с этим возникает вопрос: почему Екатерине II Великой, сравнимой по деяниям на благо своего нового отечества с Петром I Великим, так не повезло в отечественной историографии? Во многих исторических сочинениях, особенно советского периода, её реформы, дипломатические успехи, победоносные войны и обширные территориальные приобретения оказались заслонены бесчисленной чередой фаворитов, расправой над пугачёвцами и восставшими поляками, борьбой с революционной Францией и ужесточением крепостных порядков. Иными словами, оценка личности Екатерины II и её роли в российской истории оказалась явно неадекватна успехам, достигнутым страной за годы её правления, когда Россия окончательно закрепила за собой ведущее место в мировой политике.

Вполне возможно, что многих дореволюционных и советских историков в их оценке роли самой знаменитой российской императрицы объединяло активное неприятие тех либеральных идей, которые она высказывала и, пусть не всегда успешно, пыталась провести в жизнь. Может быть, сыграл свою роль и чисто мужской шовинизм, нежелание смириться с тем очевидным фактом, что эта женщина на троне принесла России больше воинской славы и территориальных приобретений, чем иные правители-мужчины в более поздние времена.

Даже сейчас нередкими являются попытки умалить результаты её преобразовательной деятельности, представив их простым продолжением прогрессивных мероприятий в духе «просвещённого абсолютизма», начатых ещё при Елизавете Петровне, что не вполне правомерно. У Екатерины II была собственная политическая программа, которую она пыталась реализовать на протяжении всех лет своего царствования. В самом общем виде эту программу можно определить как попытку ускорения социально-экономического и культурного развития России, добиться её дальнейшей интеграции в мировую политику, но при сохранении в неизменном виде основ существующего социально-политического строя. В нём Екатерина видела прочную гарантию сохранения политической стабильности в стране и незыблемости своей личной власти. Но не только это удерживало императрицу от более решительных действий.

Здесь Екатерина II преподаёт нам урок политической мудрости, основанной на умелом сочетании искусства субъективно желаемого и объективно возможного. Известно её отрицательное отношение к крепостничеству, но тронуть крепостное право она не посмела, как сама объясняла, из страха, что дворяне просто побьют её камнями. В своей деятельности императрице приходилось учитывать интересы дворянского сословия, от поддержки которого зависела не только её судьба, но и решение всех остальных проблем страны. Однако в массе своей российское дворянство, за редким исключением (и то из числа ближайших друзей императрицы), оставалось весьма косным и консервативным, чтобы можно было подвигнуть его на большие свершения.