Проблемы жизни и смерти в Тибетской книге мертвых
Шрифт:
Эти люди настолько привыкли страдать, что постепенно научились извлекать сладость из своих страданий. Такая эмоциональная позиция обычно называется мазохизмом. Но не будем торопиться заклеймить их как извращенцев. В основе их мазохизма лежит не изначальное стремление к собственной физической или душевной боли, а неспособность найти какие-либо другие источники радости. И тогда, чтобы урвать хоть малые ее крохи, в ход идет все, что угодно, – вплоть до эмоционального поедания самого себя. Такое болезненное извращенное удовольствие для них оказывается вынужденным вследствие слишком однобокого восприятия действительности – исключительно ее отрицательных сторон.
В свое время была достаточно популярной песня, в которой были такие слова: «Позови меня на свадьбу, мой любимый, посмотреть твою невесту позови. Я приду
Менталитет «претов» можно назвать менталитетом нехватки всего на свете. Им кажется, что в мире не хватает и не может хватить на всех ни материальных благ, ни любви, ни психологического благополучия. Горько переживая ограниченность материальных и психических ресурсов на свете вообще, они наиболее остро ощущают все же собственную обделенность. Им непонятно, почему это должно отражаться в первую очередь именно на них. Мрачные размышления о несправедливости мира сего вызывают в них глубокую и непроходимую жалость к себе. Именно поэтому «претов» называют еще голодными духами – им всегда всего недостает. Они отпугивают людей своей ненасытностью. Про них в быту говорят, что протяни им палец, так они откусят всю руку. Создать близкие и устойчивые отношения «претам» действительно очень трудно, и они часто бывают одинокими, т. е. получают как раз то, чего так боятся и от чего стараются убежать.
При таком мироощущении жадность становится почти закономерным качеством «претов». Им хочется как можно больше всего запасти на черный день, и их жилище зачастую становится похожим на товарный склад. Запасы постепенно портятся, гниют, съедаются молью, выходят из моды, поскольку в физическом мире нет и не может быть ничего прочного, что было бы возможно законсервировать и сохранить в неизменном виде на долгое время. Они бессмысленно ограничивают в потреблении себя и своих близких, тем самым вызывая в отношениях напряженность и конфликты. Даже если они сами понимают нецелесообразность своего поведения, обычно все равно не могут отказаться от такого подхода, это «выше их». Чрезмерное стремление к накопительству во все времена служило сюжетом для комедий и находило живой отклик у читателей и зрителей. Наиболее яркий пример в русской литературе – это образ Плюшкина у Гоголя. Все мы еще в школе смеялись над ним, но, говоря словами Лермонтова, «все это было бы смешно, когда бы не было так грустно».
Если всю нашу жизнь воспринимать как большой театральный спектакль с распределенными ролями, то «претам» в нем чаще всего отводится роль жертв. Их неверие в свои силы и связанная с этим пассивность, как магнитом, притягивает к ним тех, кто легко управляет ими в своих интересах. Таковыми чаще всего оказываются уже знакомые нам люди-«асуры». Они подавляют собственные желания «претов» и включают их в сферу своей деятельности путем создания иллюзии защиты и причастности к чему-то значительному. Играя на неумении «претов» организовать свою жизнь и их желании за кого-то зацепиться, это сделать совсем нетрудно. Тем более что количественно «асуров» во все времена гораздо меньше, чем «претов», как и всегда в нашей жизни эксплуататоров бывает меньше, чем эксплуатируемых. Исходя из психологии «претов» и «асуров», у них могут быть только неравноправные, асимметричные отношения. В начале этих отношений «преты» обычно плохо представляют себе, что им уготовано. Так что жертвами они становятся отнюдь не добровольно, хотя полностью закономерно. И только в конце они с горьким изумлением в очередной раз задаются вопросом: почему они постоянно проигрывают, почему судьба к ним так жестока?
Вот так нескладно и бездарно проводят «преты» свою жизнь на Земле. Им и самим живется тяжело, и связанным с ними людям тоже приходится несладко. «Преты» считают себя несчастными страдальцами, и полная поглощенность своими переживаниями снимает с них, как им кажется,
Более того, их состояние подавленности само по себе является грехом. Находясь в таком состоянии, просто невозможно быть активно деятельным и любить людей. Именно поэтому в Библии уныние признается грехом. Развивая и усиливая эту мысль, Спиноза ставит знак равенства между счастьем и добродетелью. Он утверждает, что счастье приходит не как награда за «правильное» поведение, а само уже является тем самым состоянием, которое можно назвать добродетелью. Не наслаждение, не удовольствие, а именно счастье, включающее в себя не только радость, но и временные муки преодоления. Если же ожидать счастья в будущем в качестве награды за «хорошие» поступки сегодня, то, скорее всего, оно никогда не наступит. Совершение хороших (без кавычек) поступков само по себе наполняет человека радостью, даже если никакой дополнительной награды за это не будет.
«Претам» тяжело живется на Земле, но на этом их мучения не заканчиваются. Как мы уже знаем, психические состояния, преобладающие в земной жизни, значительно усиливаются в посмертье. Привычное состояние растерянности, подавленности, страха накроет их там лавиной, и они захлебнутся в нем. Свинцовая тяжесть отчаянья будет давить на них и увлекать вниз. И тяжесть эта не внешняя, от которой в принципе можно избавиться, это тяжесть их собственной души, обнаженной после смерти. Никаких положительных альтернатив у них не будет – им и там будет совершенно непонятно, куда идти, где находятся высшие миры и что они могут сделать, чтобы направиться в ту сторону. Они не умели мало-мальски сносно организовать свою жизнь даже на Земле, где это сделать было относительно легче. Так что рассчитывать на благоприятное посмертье у них нет никаких оснований.
И тем не менее их нельзя назвать злодеями, по которым плачет Ад. Мир уныния и подавленности, мир никогда не насыщаемого голода находится на одну ступеньку выше Преисподней. Похоже, что в современном христианстве эти тонкости не рассматриваются и все нижние миры называются одним общим словом – Ад. А в Тибетской книге говорится о выжженных бесплодных дорогах, которыми идут Неприкаянные Духи, испытывая вечные муки нестерпимого голода и жажды. Иногда они видят нечто похожее на пищу и загораются надеждой, но всякий раз это оказывается миражом. Иногда они припадают к роднику, который тут же исчезает на их глазах. Их изображают с огромными желудками и крошечными ртами – символ невозможности насыщения. Из мира Претов очень трудно вырваться, поскольку энергетика несбыточности и обреченности там беспрерывно сама себя воспроизводит, и никаких других состояний обитатели этого мира не испытывают. Будучи в человеческом теле, нам трудно даже в воображении представить себе такое страшное сгущение отчаянья и подавленности. Выйти за пределы Сансары из мира Претов вообще невозможно, для этого надо пройти через новое воплощение на Земле. Только здесь они имеют шанс преодолеть психологию «претов».
Спускаясь все ниже по мирам Сансары, мы наконец добрались до Ада. Претендентов на это злополучное место часто можно отличить уже в земной жизни – в их облике и поведении прослеживается адский отпечаток. Им, также как и «претам», тяжело и неуютно живется на Земле, но в отличие от последних они более озлобленны, мстительны и агрессивны. Если вектор агрессии «претов» направлен в основном на самих себя, то у будущих обитателей Преисподней – преимущественно на других. Сталкиваясь с затруднениями, с невозможностью получить желаемое, «преты» ощущают свою несостоятельность и, быстро сдаваясь, начинают комплексовать. Их недовольство миром превращается в недовольство собой. У будущих адских персонажей, напротив, любые ограничения их неумеренных притязаний вызывают бешеную злобу и желание уничтожить противников или тех, кого они считают таковыми. А поскольку различного рода ограничений в нашей социальной жизни не так уж мало, то они очень часто впадают в состояние лютой ненависти ко всем и ко всему на свете.