Проблемы жизни и смерти в Тибетской книге мертвых

Волынская Людмила Борисовна

Если же вы надеетесь, уйдя из жизни, тем самым прекратить все тяготы существования, то это иллюзия. Спрятаться за смерть все равно не удастся. Вся боль, все нерешенные проблемы перейдут вместе с вами туда, да еще в усиленном виде. А куда же им деваться? Ведь в мире ничто не исчезает просто так. Поэтому эмоциональные проблемы теперешней жизни необходимо решать на Земле, не рассчитывая, что за гробом они исчезнут сами собой. Претензии, разочарования и обиды по отношению к другим людям или жизни вообще окажутся страшным проводником в посмертье. Они создадут тяжелый эмоциональный фон и соответственно утяжелят душу, которая под их бременем провалится в нижние миры.

Ну а если вы молоды и сильны, то это еще не значит, что вы неуязвимы для смерти.

К ней лучше быть готовым всегда, поскольку неизвестно, когда она наступит. «Memento mori», – говорили древние, и в этом был глубочайший смысл. Если мы не формально, а действительно глубоко ощущаем ограниченность жизни, мы больше ценим каждый ее момент и ничего не откладываем на потом. Ведь этого «потом» может и не быть. Конечно, вероятность умереть в молодом возрасте меньше. Но тем страшнее это событие. Древние греки даже считали смерть в молодости, в расцвете сил, и смерть в старости разными видами смерти. И если последняя может восприниматься как нечто закономерное, как сознание выполненного долга, то смерть в молодом возрасте всегда является обрывом, незавершенностью и всегда трагична.

Многие люди, примеряя к себе будущую возможную смерть, думают не столько о прикосновении к непостижимому, сколько о том, как это будет воспринято теми, кто остается пока на Земле. Они чувствуют себя так, как будто и в этот момент остаются на жизненной сцене, где продолжают играть заданную им роль. И это для них единственно возможная реальность, их сознание приковано к ней. Они так воспитаны и живут скорее напоказ, для кого-то, чем реализуя собственные цели жизни и отчитываясь перед своей совестью.

Однажды на экскурсии водитель автобуса неожиданно завез нашу группу по узкой петлистой тропинке высоко в гору. Вниз было страшно смотреть: малейшее неверное движение или отказ тормоза мог окончиться трагически. В этот момент большинство туристов молчали. Но потом, когда все благополучно закончилось, некоторые поделились своими недавними переживаниями, и было удивительно, насколько они оказались различными. Моя соседка, оказывается, больше всего волновалась о том, смогут ли опознать ее тело, если оно будет искаженным до неузнаваемости. Другая женщина возбужденно рассказывала, как она представляла себе некролог в газете и реакции на этот некролог всех своих знакомых. Казалось, что она не в состоянии представить себя даже после смерти без привычного окружения, отказаться от земных интересов, отделить свою сущность от преходящих явлений.

Подобные восприятия возможности смерти свидетельствуют о том, что эти люди и после ее наступления еще долго не смогут оторваться от земных дел. Для них это единственная реальность. И ни на какую другую реальность они не настроены. По-человечески это вполне понятно – для нашей культуры, но Тибетская книга говорит о нежелательности психологических задержек на пути перехода, о невосполнимости потери первых решающих мгновений после смерти. Об этих драгоценных мгновениях мы еще будем говорить, а сейчас отметим, что даже мысленное представление своей возможной смерти дает своеобразный прогноз, как мы, скорее всего, будем вести себя после ее наступления.

Некоторые современные люди считают, что мысли о смерти мешают жить. Эта идея была заложена даже в социологический опрос, где благополучие пожилых людей оценивалось по тому, думают ли они о смерти или нет. Авторы этого исследования считали, что благополучные старики должны жить исключительно земными интересами и не думать о приближающейся смерти. Но с этим вряд ли можно согласиться. На самом деле все обстоит как раз наоборот. Весь вопрос в том, как именно думать о смерти. Если считать ее ужасом, концом всего, то, возможно, действительно думать о ней не имеет смысла. Именно так и воспринимают смерть те, кто призывает не думать о ней, в том числе авторы научного исследования. В таком случае мы загоняем эту мысль в подсознание, и она оттуда руководит нашими бессознательными страхами, которые иногда внешне могут проявляться в чем-то другом. Например, человек боится определенных вещей: самолетов, лифтов, крови – все это бессознательно

ассоциируется у него с уничтожением, хотя он себе в этом не признается. Страх уничтожения может выражаться в отступлении перед силой, наглостью или, наоборот, заставлять человека становиться слишком воинственным в прямом и перенос. ном смысле этого слова. Страх смерти может приводить к безудержной погоне за наслаждениями, чтобы взять от жизни «все», что она якобы может дать, и тем самым заглушить «ненужные» мысли. За многими нашими непонятными страхами скрывается более глобальный страх – страх смерти.

В действительности мыслей о смерти избежать нельзя, как бы мы этого ни хотели, поскольку это единственное, на что у нас есть 100 %-ная гарантия осуществления. Все остальное может быть, а может и не быть, – но тут уж без вариантов. Материалистическое общество лицемерит, когда призывает людей полностью отключиться от этих мыслей. Если посмотреть на этот вопрос непредвзято со стороны, то кажется странным, что большинство не готовится к самому важному, итоговому событию в их жизни. Чем меньше мы знаем о чем-либо, тем больше боимся этого. И наоборот, то, что нам известно, кажется не таким уж страшным. Еще 3. Фрейд установил, что вытесненные в подсознание идеи руководят оттуда нашим поведением как ни в чем ни бывало и даже хуже, поскольку мы уже не в состоянии скорректировать их сознанием. Все это в полной мере относится к вытесненным мыслям о смерти.

Помнить о смерти полезно еще и потому, что напоминание себе об ограниченности жизни делает нас лучше, чище, добрее. Когда люди узнают о неизлечимости своего заболевания, все сделки с совестью прекращаются и многие хотели бы изменить, исправить свое прошлое. Восприятие времени смертельно больным человеком похоже на восприятие маленького ребенка, когда каждый день растягивается, кажется необыкновенно длинным, почти вечностью. Полнота жизни при этом несопоставима с тем, что мы обычно испытываем в повседневности. Такие моменты или периоды жизни независимо от того, приятны они или нет, называются подлинными. В группах личностного роста часто проводят упражнение на переживание подлинных моментов в связи с представлением собственной смерти: представьте, что вам осталось жить всего один год и вы будете здоровы все это время. Как вы его проживете, что изменится в вашей жизни? Даже мысленное, «ненастоящее» представление близкого конца побудило многих людей пересмотреть свою жизнь, придать ей больше смысла, не откладывать на потом важные дела, проявлять больше любви и заботы о близких людях.

Знаменитая американская исследовательница вопросов смерти доктор Э. Кюблер-Росс выделила пять стадий, через которые проходит человек с типичным западным менталитетом, неожиданно узнавший о том, что он болен смертельной болезнью. Вначале он не желает этому верить: «Нет, это невозможно, этого не может быть». Доктор Кюблер-Росс назвала первую фазу отрицанием. Как правило, страшный диагноз застает западного человека врасплох, он не готов всерьез думать о собственной смерти, поэтому ему кажется, что такое может случиться с кем угодно, только не с ним. Он надеется на врачебную ошибку или на чудо исцеления. Многие люди считают себя (или хотели бы считать) особенными, неподвластными общим неумолимым законам. И в этот страшный момент власть захватывает именно эта наиболее инфантильная часть в человеке.

Неадекватное ощущение собственного «я» у многих проявляется не только в экстремальных ситуациях, но и в повседневной жизни. Еще Адам Смит отмечал, что большинство людей считают себя более способными, чем другие, более ранимыми, более порядочными. Кроме того, они необоснованно верят в свою счастливую звезду, просто потому, что чувство «я» требует подтверждения своей исключительности. Им хотелось бы оказаться избранниками Судьбы, и они ищут поводы проверить и подтвердить это. «Я не такой, как другие, так что Фортуна должна быть ко мне благосклонной». Этим пользуются создатели всевозможных лотерей, играя на нереальных и заманчивых надеждах. И имеют большой «навар» от этой человеческой слабости.