Пробуждение Оливии
Шрифт:
– Но ты ведь большой, – возражаю я. – В смысле, ты не просто высокий, но, знаешь, еще и широкоплечий… – Я начинаю заикаться, потому что внезапно все это звучит так, будто я описываю его для подросткового журнала. – То есть ты мускулистый, – черт, я делаю только хуже, – и поэтому тяжелый. – Слава богу, я наконец заканчиваю свою речь словами, которые не напоминают порнографические зарисовки.
Уилл одаривает меня легкой улыбкой.
– Широкоплечий и мускулистый, – произносит он, направляясь к столу. – Вот все, что я услышал.
Уилл усаживается,
– Я совсем не так тебя воспитывала, – упрекает его Дороти. – Отодвинь для Оливии стул.
– Мам, мы не на свидании, – громко вздыхает Уилл. – Я не буду отодвигать ей стул.
– Она дама, – возражает его мать, – а для дамы всегда отодвигают стул.
– Мне кажется, даже Оливия согласилась бы, что называть ее дамой – большая натяжка, – говорит Уилл, ухмыляясь, после чего, не вставая, выдвигает мне стул. – Присаживайся, принцесса.
Я сажусь за стол, глядя на изобилие блюд перед собой. Дороти приготовила столько еды, что хватило бы на целую команду, и от нее исходит просто невероятный аромат. Пожалуй, сегодня я бы даже позволила себе поблажку, вот только я действительно не могу есть перед соревнованиями. Если я поем, то завтра вся эта еда будет болтаться у меня в животе как десятикилограммовая гантель.
Я накладываю всего понемногу, и Уилл бросает недовольный взгляд на мою тарелку.
– Клади больше, Оливия.
– Тогда завтра мне станет плохо, – возражаю я.
– Тебе станет еще хуже, если ты будешь голодная, – отвечает он. – Мне напомнить, что случилось в прошлый раз?
Дороти не выглядит особо удивленной этим обменом репликами, значит, ей уже известно, что я потеряла сознание на забеге. Интересно, о чем еще она знает… Я накладываю себе больше еды, продолжая сверлить Уилла взглядом. Завтра я посмотрю на него, когда окажется, что я не могу нормально бежать, потому что у меня в животе полкило макарон.
Несмотря на мои опасения по поводу этого ужина, он оказывается по-своему забавным. Сразу видно, что Дороти обожает Уилла и его младшего брата (который сейчас учится в университете), однако без проблем ставит Уилла на место, когда тот зарывается. Давно пора кому-нибудь это сделать.
После того как с ужином покончено, мы с Уиллом убираем со стола. Я как раз заканчиваю вытирать миску, когда он заходит на кухню и говорит мне просто сесть и оставить ему остальное. Я его игнорирую, не отпуская миску.
– Куда это положить? – спрашиваю я.
– В верхний шкафчик.
Я встаю на цыпочки, пытаясь до него дотянуться, и Уилл подходит ко мне из-за спины.
– Давай я.
Он забирает миску и сам кладет ее на место. Я оборачиваюсь как раз в тот момент, когда он опускает руки от верхней полки, – и мы оказываемся друг перед другом так близко, что его грудь касается моей, и он задевает ее рукой, которая все еще продолжает свое движение от шкафчика.
Я ощущаю острый прилив желания внизу живота, и в этот момент та часть моего мозга, которая отвечает за здравый смысл, попросту отключается. Остается другая часть – которая обращает внимание на запах его кожи, крошечный шрам на переносице и выражение его глаз.
На мгновение мне показалось, что его мозг тоже отключился.
После того как я переоделась в спортивную одежду для сна, раздается стук в дверь. А когда та приоткрывается, ко мне в комнату с улыбкой заглядывает Дороти.
– Просто хотела убедиться, что тебе ничего не нужно. Обычно я давала Уиллу стакан теплого молока перед сном накануне забега. Тебе принести?
Это вызывает у меня укол зависти и радость одновременно.
– Нет, спасибо, – отвечаю я, слегка запинаясь. – Мне ничего не нужно.
– Хорошо. – Дороти еще раз улыбается. – Спи крепко.
Я ложусь и выключаю прикроватную лампу. Я представляю, как когда-то здесь лежал Уилл, как мама поправляла ему одеяло перед сном… Отчасти я ему завидую, но все равно рада, что у него все это было в детстве. Даже если бы я могла отнять у Уилла это воспоминание, каким-то образом сделать его частью своего детства, я бы этого не сделала.
Я чувствую умиротворение, представляя, как он лежал здесь раньше, а также спокойствие от того, что он сейчас рядом, по другую сторону двери. Возможно, этой ночью у меня даже не будет кошмаров.
Глава 21
Уилл
Я с облегчением выдыхаю, когда она наконец ложится спать.
Весь последний час мне пришлось притворяться, что я вовсе не напуган случившимся на кухне. Когда она обернулась и оказалась едва ли не прижатой ко мне, со своими огромными глазами и с этими губами, которые способны навевать нежелательные мысли в любое время дня и ночи – и успешно навевают, – я не просто подумал о том, чтобы поцеловать ее. Я собирался это сделать. Какая-то низменная часть меня взяла верх и требовала совершить сотню разных вещей, пока я не пришел в себя.
Я был совершенно не в своем уме.
Вот как она воздействует на меня. Она так воздействует на всех вокруг, насколько я могу судить, но я беспокоюсь конкретно за себя. Дело ведь не только в том, что меня уволят. Дело в том, что это неправильно. Оливия доверяет мне. Она рассчитывает, что я помогу ей справиться с этой проблемой, помогу реализовать ее потенциал, – и в это же самое время я не просто представлял, как целую ее, но и действительно намеревался это сделать.