Процесс исключения
Шрифт:
Чтобы остаться дома. Пастернак отказался от премии. Сохранилась ли стенограмма исключе-ния из Союза Писателей Зощенко и Ахматовой, я не знаю. Стенографический же отчет о расправе с Пастернаком сохранился. Подробная стенограмма опубликована за границей*. Я привожу ее краткий конспект. Документ интересен и сам по себе — "как люди в страхе гадки", интересен и тем, что реплики действующих лиц — это как бы шпаргалка для всех участников — соучастников! — подобных расправ в будущем.
* См.: Новый журнал, № 83, Нью-Йорк, 1966, с. 185–227. В наше время, в 1988 году, стено-грамма позорного
"В ходе обсуждения" было установлено, что: Борис Пастернак
1) чужд советскому народу — и не только с той поры сделался чуждым, когда написал эту дурно пахнущую мерзость, этот поганый роман, "Доктор Живаго" (где оплевано все святое для нас, в том числе и Октябрьская революция), а вообще всегда был чужд — в своей эстетствующей, декадентской, индивидуалистической, камерной, комнатной поэзии. Был и остался чужд народу.
2) Пастернак не только чужд народу, но ненавидит народ и считает его быдлом.
3) Пастернак — враг народа.
4) Он скрывал свою враждебность под прикрытием извилистых эстетических ценностей. Между тем вся его поэзия — это 80 тысяч верст вокруг собственного пупа. (Одно время, правда, некоторым отдельным товарищам виделось в поэзии Пастернака нечто даже революционное, когда он находился в окружении Маяковского. Но они проявили излишнюю снисходительность и близорукость.)
5) У Пастернака нож за пазухой — нож против народа.
6) Пастернак поставил большую пушку — обстреливать из этой пушки народ.
7) Недаром он всегда водился с иностранцами.
8) Роман "Доктор Живаго" — предательский акт, проповедь предательства и апология предательства.
9) Пастернак не с наших позиций отнесся к событиям в Венгрии.
10) Пастернак — литературный Власов.
11) Пастернак — соучастник преступления против мира и покоя на планете.
12) Пастернак — это война.
Каков же моральный облик этого предателя, поставившего большую пушку?
Моральный облик у него такой, какой и выясняется из всего вышесказанного:
1) Пастернак — опытный иезуит, лишенный чести, совести, порядочности. Под прикрытием юродства он ловко обстряпывал свои дела. Он ел наш советский хлеб, кормился в наших издатель-ствах, получал все блага от нашего Советского государства, а сам предательствовал. Надеяться на его исправление нечего. "Собачьего права не переделаешь". Прав т. Семичастный, назвавший Пастернака свиньей. Виноваты мы, Союз Писателей: мы были слишком добры к Пастернаку, слишком берегли его мнимый талант и слишком долготерпеливы.
2) Пастернак — жалкая фигура.
3) Пастернак — подлая фигура.
4) Пастернак — подлец.
5) Предательство свое (которое состояло из целой цепи предательств) он совершил за деньги.
6) Однако его новые хозяева вышвырнут его, и весьма быстро, как выеденное яйцо, как выжатый лимон.
7) Нобелевская премия по литературе, которую он получил, есть в действительности не премия, а оплата предательства. Эти 40 или 50 тысяч долларов — это те самые знаменитые 3 °Cеребреников.
Главные задачи Союза Писателей после того, как Пастернак будет изгнан
Задача первая: развеять легенду о необычайной порядочности и моральной чистоте Пастернака.
Задача вторая: развеять легенду о его необычайной талантливости.
Задача третья: вглядеться в его друзей и знакомых и во всех тех, кто курил ему фимиам. Спасти молодежь от его влияния.
Трудно определить, кто из производивших эту экзекуцию проявил наибольшую лютость. Каждый был хорош в своем роде. Софронов, Зелинский, Перцов, Ошанин, Солоухин, Полевой, Безыменский, Баруздин. Мягкое, женственное начало представлено было Валерией Герасимовой, Галиной Николаевой, Тамарой Трифоновой, Верой Инбер и Раисой Азарх. Дамы либо выступали с трибуны не добрее мужчин, либо из зала выкрикивали свирепые реплики. Они придирались к отдельным формулировкам резолюции: оскорбительность представлялась им недостаточной. Главным составителем резолюции был Н.ВЛесючевский; казалось бы, это имя — порука жесткос-ти. Нет! Слово «изгнанник» — ах! для предателя это слишком мягко; "давно оторванный от народа" — ах! какая неточность! всегда оторванный. Вера Инбер: ах! эстет и декадент — это слабо; эстетствующий декадент определение всего лишь литературное, а к Пастернаку следует применять иные определения…
Борис Леонидович по болезни на собрании не присутствовал. Он прислал письмо. Оно не дошло до нас. Председательствующий С.С.Смирнов письмо огласил, но стенографистки текст не записали. Дошли до нас всего две фразы, процитированные в выступлениях:
"Я не ожидаю, чтобы правда восторжествовала и чтобы была соблюдена справедливость".
Мне понятно, что вы действуете "под давлением обстоятельств", и "я вас прощаю".
Пастернак своих гонителей простил. Святое право — прощать за себя. Но мы — имеем ли мы право прощать им его гибель? И простить его гибель — себе! Менее чем через два года, 30 мая 1960 года, Борис Пастернак скончался.
Союз Писателей пожелал унизить Пастернака и в гробу. В обеих литературных газетах объявления о смерти помещены в издевательской форме: "Скончался Борис Леонидович Пастернак, член Литфонда".
Глядите, люди, какое милосердие! Мы разоблачили врага, но оставили его хоть и не членом Союза, но членом Литфонда! Литфонд оказывал ему при жизни медицинскую помощь, а после смерти известил читателей о его кончине. И даже выразил соболезнование семье.
А люди всё поняли и всё рассудили иначе.
"Граждане! 30 мая сего года скончался великий русский поэт Борис Пастернак. Похороны 2 июня в Переделкино, в 2 часа дня…" — такое объявление, написанное от руки, возникло тогда же возле дачной билетной кассы Киевского вокзала. Его сорвали. Оно самозародилось снова. Его снова сорвали. Оно возникло опять.
"Граждане! 30 мая скончался великий русский поэт — Борис Пастернак…"
Вот вам и член Литфонда!
…"После этого океана грязи… лжи, равнодушия друзей и просто глупости… как торжественно и прекрасно увидеть… что, услышав роковую весть", сотни людей бросились на похороны поэта и через два дня его могила и его дом стали "святыней для его Родины".