Прочь из чёрной дыры
Шрифт:
— Наверное, мама в детстве хотела собаку и завела его для себя?
— Не думаю. Она с ним только селфи пилит. А я типа должен каждый день его выгуливать. Он вообще как кошка, спокойно ходит в лоток. Но мама считает, что прогулки нас с Другом закаляют.
— Можно дома сидеть, а маме сказать, что гуляли.
— Спасибо, Кэп. Я и стал так делать, когда тот псих его покусал! Но у меня на телефоне родительский контроль. Мама на работе постоянно отслеживает, где я, по геолокации. Сразу всё раскрылось, был типа серьёзный разговор о доверии. Теперь я сажаю Друга в переноску, и вперёд.
— А у Друга тоже геолокация? Можно же его не брать.
— Проблема в том, что я никогда не знаю, когда мама вернётся с работы. Может, пораньше, а может, поздно вечером. И если я приду без собаки — ты понимаешь, что будет.
— Ненормированный график — это тяжело. Зверюга у неё начальник!
— Она сама начальник. И по слухам — тот ещё зверюга.
Мы разговариваем, как будто знакомы давным-давно. И тут перед нами вырастает Ксюша.
— Что сидите? Сами всё придумали, а теперь отсиживаются в уголочке.
Мы даже не заметили, что движ уже начался!
Федя поспешно разворачивает сумку с Другом и ставит на пол. Мы встаём и присоединяемся к остальным.
Я одна из всех знаю Федин секрет! Мне он его доверил. А остальным — нет.
Потом я забываю обо всём: двигаюсь синхронно с фигурами на экране, придумываю какие-то свои движения или просто переступаю с ноги на ногу в такт музыке.
Движ опять заканчивается слишком внезапно. Ну, ничего, мы придём сюда завтра. И, может быть, Федя расскажет про себя что-то ещё.
Я зависаю у выхода. Как будто чего-то не хватает. Рюкзак здесь. Телефон на месте. Обувь я вроде не снимала. Ну, точно, Ли. Так без неё непривычно. Как будто забыла какую-то важную вещь. Но Ли — не моя вещь.
— Меня ждёшь? — спрашивает Федя.
— Как тебе сказать, — отвечаю я.
Я его не ждала, потому что не успела подумать об этом. Но не буду уточнять.
— Я сейчас уже домой пойду, — говорит Федя. — Мало ли, вдруг мама вернулась.
— А как ты объясняешь ей, что ходишь гулять с переноской?
— Это не надо объяснять. Друг не умеет спускаться по лестнице. Подниматься его ещё можно заставить, а вниз — никак не получается. Поэтому мы его спускаем в переноске, как на лифте.
— Ути, маленький, — умиляюсь я.
— Так что я пойду уже, — продолжает Федя. — А завтра… Давай вместе погуляем с Другом? Если хочешь. У вас завтра сколько уроков?
— Семь.
— У нас шесть. Тогда я за Другом забегу и буду ждать тебя, договорились?
В моей бедной голове мигает красное табло «тревога, тревога». Погулять. С собакой. С очень маленькой собакой, которая не только не защищает от больших, но ещё и притягивает их своей беспомощностью.
— Да? Нет? — заглядывает мне в глаза Федя. — У тебя другие планы?
«Тревога!» Слов не подобрать. Федя с независимым видом смотрит в зал через моё плечо. Сейчас он уйдёт и больше никогда не предложит погулять вместе. И никто мне не предложит. Я навсегда, навсегда останусь одна.
— Только не на собачьей площадке, — наконец удаётся выговорить мне.
— Естественно. Мы больше не ходим туда, где эти дураки бешеные.
—
— На проходе-то не стойте, — расталкивает нас локтями какой-то неприятный Федин одноклассник.
— К ужину, наверное, опаздывает, — глядя ему вслед, говорит Федя. — Ладно, мне тоже пора бежать. Жду завтра, на площадке за школой. Сейчас холодно, фанаты турника туда не ходят. Если планы изменятся — пиши в личку.
Федя исчезает, а я топаю в магазин. И по ошибке достаю старый список продуктов. Но это неважно. Важно, что нашёлся человек, которому не надо объяснять, почему я не хочу гулять на собачьей площадке. Каково это — когда на твоего маленького пёсика у тебя на глазах нападает страшный зверь? И что в этот момент делал Федя? Надеюсь, не на дереве сидел?
ГЛАВА 26. «ОН НЕ ИСПУГАЕТСЯ». А Я?
Просыпаюсь до звонка будильника. Сердце колотится, как будто я только что вернулась из чёрной дыры.
Мы-то с Федей после уроков пойдём гулять. А как же Ли?
Почему я не рассказала ей ещё вчера? Мы ведь созванивались. Что заставило меня промолчать? Ладно, я боялась сглазить. Дурацкая мнительность. Бабушкина школа. Нельзя никому рассказывать о самом желанном, иначе не сбудется. Получается, самое желанное для меня сейчас — прогулка с Федей? Ну, ОК. И что теперь, врать подруге? Придумывать, что мама отправила меня в дальний магазин за средством для очистки стиральных машин? А если Ли увидит нас вместе? А если захочет поехать со мной?
А почему бы ей не погулять с нами?
Нет, это не то. Я сама толком не знаю, что это. Ли — моя подруга, железобетонно. А Федя? Будущий друг? Или будущий парень?
С Крашем было просто. Я его видела, и сердце моё разрывалось на миллионы маленьких сердечек и стучало в каждой клеточке организма, от пяток до кончиков волос. С ним рядом, даже на большом расстоянии, даже на площадке среди толпы зрителей, было тревожно, непонятно и воздушно. Рядом с Федей не так.
Значит — будущий друг? И я обманываю подругу, потому что нашла друга ей на замену?
Хорошо, что на первом уроке я могу притворяться сонной — Ли к этому привыкла. Но нельзя же спать весь день!
Сказать? Не сказать? И как объяснить, что она остаётся для меня самой главной подругой всё равно? А она правда остаётся? А если бы Ли была на моём месте, что бы я хотела услышать?
Мысли врезаются одна в другую, сбивают друг друга с пути, как электрические машинки в детском аттракционе.
На втором уроке ловлю себя на том, что уже почти ненавижу свою подругу. Я что, её собственность? По какому праву она запрещает мне… Стоп. Она ничего мне не запрещала и запретить не могла. Я ведь так и не рассказала ей о Феде. А время идёт, и Ли, наверное, думает, что после уроков мы вместе пойдём в актовый зал.